— А что?

— Прихорашиваешься…

— Да никуда, просто в саду хочу погулять, на лошадей полюбоваться. Я ведь сейчас живописью занялась, хочу что-нибудь нарисовать в саду. Говорят творчество во время беременности очень полезная вещь для настроения будущей мамы и здоровья растущего ребеночка, — на автомате выдаю я, потом понимаю, что напрасно. Эле наверно очень больно, что она пока не может иметь детей.

Эля поджала губы.

— Как ты? — со всей серьезностью заглядываю в её грустные глаза.

Взяв необходимые принадлежности для творчества, я направилась к выходу из комнаты, поравнявшись с сестрой:

— Нормально.

— Новости есть?

— Никаких, всё как и прежде.

— Почему никто не может до сих пор назвать точного диагноза? — хочется её поддержать, но чувствую себя слишком навязчивой.

— Я не знаю… Я же не врач! Я не могу признаться в том… Что когда у меня всё это началось, по сути, меня лечил терапевт эры мезолита!

Эля стала такой резкой. Очень… Заводится с пол-оборота на ровном месте. И никакие психологи ей не могут помочь.

Может её нужно отправить в санаторий? Или на курорт!

О, точно!

Надо упросить Рустама, чтобы он нас отпустил немного отдохнуть. Я бы хотела слетать на Мальдивы, безумно хочется свежих фруктов и кокосов! Особенно… М-м! Деликатес! Но перелет будет слишком длительным, так что Греция вполне подойдет, чтобы не так утомительно и рискованно было добираться.

Нам нужно отвлечься и наладить друг с другом контакт. Мне не очень хорошо, когда я понимаю, что мы, такие родные сестры с особой связью, отдаляемся друг от друга с каждым днем и становимся чужими.

— Мама тебе звонила?

— Она за границей до сих пор. В общем, она пока не хочет возвращаться из-за этого скандала со смертью Эдуарда. Ей стыдно и грязно. Поползли ужасные слухи, наша семья, благодаря тебе, еще долго будет отмываться. А может вообще никогда не отмоется.

Последние слова меня очень задели, но я решила промолчать, чтобы не начать вдруг ссору с сестрой. Я понимаю Элю, у нее слишком сильно нарушен гормональный фон. Из-за этого она раздражается по любому поводу, это не ее вина, а того, кто якобы лечил её некачественными препаратами — Вениамина Аристарховича. Старик три месяца назад отошел в мир иной, так что до правды не докопаешься. Просто кошмар какой-то!

— И еще она Рустама побаивается, — тихо шепчет сестра. — Он ведь пообещал, что с ней как следует разберётся.

А, ну тогда понятно. Да, я припоминаю тот момент. Рустам был в ярости и под его горячую, вспыльчивую руку мог попасть кто угодно.

Я вышла из комнаты, ничего не ответив, направилась к лестнице. С каждым днем Эля начинает относиться ко мне всё холодней и холодней. Это ревность. Она видит, как Рустам преображается рядом со мной из-за беременности, а её личность отходит на второй план.

У них до сих пор не было секса. Из-за этого Эля превращается озлобленную волчицу. Она сильно похудела, у нее выпадают волосы, кожа стала хронически бледной, а взгляд пустым. Теперь нас — близнецов различают без проблем.

Немного напрягает, что сестра следит за каждым моим шагом. Безусловно она догадывается, что мы с Рустамом вне стен дома допускаем интимную близость друг с другом. А что нам еще делать? Ведь мы не можем сдержаться.

Как мужчину я его понимаю, он же не может ждать вечность, пока Эля поправится? И когда это будет непонятно. Пока он не выгнал ее только из-за жалости. И потому что я его попросила, чтобы он ей помог, нашел лучших врачей и не разбивал ей сердце. Хотя бы сейчас, когда она и так разбита.

Перед тем, как заняться любимым делом, я решаю немного прогуляться по саду. Сад у Айдарова очень огромный! Я люблю просто так любоваться только что распустившимися цветами. Подолгу рассматривать их красоту и рисовать на холсте. Пока что у меня не очень хорошо получается, но я стараюсь.

Я подхожу ближе к большому пышному кусту с ароматными розами. Зачарованная одним крупным, только что распустившимся бутоном, я осторожно обхватываю его за тонкий стебель, наклоняюсь ниже… Прикрыв глаза вдыхаю невероятный цветочный аромат.

Красные розы. Мои любимые. Голова приятно кружится, я буквально вся трепещу от восхищения того, что создает природа! Мир вокруг нас невероятен. Столько красок и впечатлений он нам дарит, что трудно выразить словами всё своё восхищение.

Внезапно, я слышу резкий шум. Он опасном резонансом все нарастает и нарастает, подкрадываясь ко мне слишком быстро. Сердце начинает ускоренно стучать, вбиваясь в ребра, как молоток, а по спине катятся ледяные мурашки, нарекая опасность.

Не знаю, что делать!

Чего опасаться?

Как будто начинается землетрясение…

Что-то огромное, невероятной силы, вылетает прямо из кустов, сметая все на своем пути.

Ничего не успеваю сообразить! Счет идет на секунды… Я просто слышу громкое лошадиное ржание, а потом получаю удар в плечо.

Падаю.

Мир вокруг вращается как карусель.

Боль.

Вспышка.

Оказываюсь на земле…

Испуганно вскрикиваю, схватившись за живот, и вижу, как вся моя жизнь проносится перед глазами…

А потом меня накрывает ледяной тьмой.

* * *

— Мия! Мия! Не молчи, ну же! Это я… Приди себя, девочка! Скажи, что болит?! Твою ж мать!

Я распахиваю глаза, чувствую, как меня прижимают к твердой груди. Как куда-то несут торопливым шагом. А я нахожусь в чьих-то руках, в которых буквально свернулась клубочком, обняв живот, защищая самое ценное.

— Р-Рустам? — наконец, понимаю, узнаю, голос мужчины. — Что п-происходит?

— Ты кричала. Упала… Лошади… Блять! Кто-то их выпустил!

— Что? — ничего не понимаю. — Куда ты меня несешь?

В голове сплошной хаос.

— В больницу! Скажи мне, родная, что у тебя болит?

— Плечо… очень сильно ушибла.

Рустам хрипло вздыхает, укладывая меня в машину. Все происходит как во сне. Мне кажется, что я несколько пострадала, сколько испугалась. Живот немного тянет, но я пока ничего не понимаю. Просто боюсь туда смотреть. Я ведь упала! Страшно… Боже! Я боюсь увидеть там кровь, боюсь узнать, что все… я потеряла сыночка.

Рустам очень взвинчен! Моя голова лежит на его коленях, пока автомобиль набирает скорость. Он с опасением гладит мой живот и одновременно о чем-то говорит по телефону. Старается не кричать, ради меня, но я вижу, как его всего выкручивает наизнанку и штормит.

— Как это произошло?! Почему лошади взбесились! Кто их выпустил?!

Он делает короткие паузы.

— Да мне плевать, что на камерах всё тихо! Я хочу, чтобы вы узнали причину, немедленно! Я вам головы поотрываю, вы хоть понимаете, что едва не произошло?!