— Я не стану делать этого, Стед, — невозмутимо отозвалась Элиза. — Я учту твои предостережения. Мне бы не хотелось оставлять за собой усыпанную трупами дорогу в Винчестер!

Она распрямила плечи, закуталась в порванный плащ и величественно прошла мимо.

Пальцы Брайана зудели от желания рвануть ее за плечо, вытянутые руки сжались в кулаки.

Он с трудом заставил себя разжать их. Когда Элиза обернулась, на губах рыцаря играла мрачная усмешка.

Плавание было сущим кошмаром. Брайан множество раз переплывал Ла-Манш, однако не мог припомнить, чтобы когда-либо еще море было таким свирепым.

Небо приобрело унылый стальной оттенок, его усеивали мрачные тучи, которые сходились, расходились, проливая время от времени ледяные дожди. Маршалл маялся от морской болезни, как и леди Джоанна с мужем, и последние часы плавания провел, перегнувшись через борт. Брайан не сомневался, что в любой момент может стать его товарищем по несчастью. Рыцари, у которых хватало сил сдержать тошноту, чувствовали себя не лучше, чем издыхающие псы.

Брайан подошел поближе к Уиллу, зная, что помочь ему ничем не сможет, но надеясь ободрить друга своим присутствием. Уилл цеплялся за борт белыми от натуги пальцами. Он повернул к Брайану измученное лицо.

— Незачем присматривать за мной, друг. Эта хворь рано или поздно кончится. В конце концов, я старый, израненный в боях вояка. Лучше помоги леди Элизе.

Брайан нахмурился.

Уилл протянул к нему дрожащую руку.

— Я помню, что заботы о ней поручены мне. Но если ты желаешь помочь мне, друг, тогда я прошу тебя позаботиться о Элизе.

Брайан пожал плечами.

— Как хочешь, Уилл. — Качка лишила его всех сил и смягчила нрав. Он мрачно улыбнулся. Конечно, эти мысли были недостойны рыцаря, но он внезапно пожелал увидеть Элизу беспомощной, лишенной гордости и силы стихиями неба и моря.

Брайан отступил от согнутого пополам рыцаря и побрел на поиски Элизы. Он был уверен, что даже матросов ужасает отвратительная погода.

Но только не ее…

Элиза стояла у борта судна, высокая, прямая и гордая, будто приветствуя свирепый ветер и волнующееся море. Ее глаза ярко блестели, щеки разгорелись от удовольствия и возбуждения. Она была одета в шерстяной плащ, но не куталась в него. Капюшон упал с ее головы, и золотисто-медные пряди растрепались на ветру, будто сами стали ветром. На губах играла улыбка, лицо было обращено к небу. С оттенком горечи Брайан подумал, что эта женщина выглядит, как древняя жрица, божество, колдунья.

Глядя на нее, он вновь почувствовал нарастающий гнев. Если бы она побледнела, если бы ее стройное тело извивалось в судорогах, он мог бы испытать сочувствие, мог бы даже подумать, что пришло время перемирия между ними.

Брайан вздохнул. Нет, перемирие между ними невозможно. Ему не в чем было обвинить себя; она лгала ему каждым словом. Однако он дал ей понять, что ее имя и положение могут ничего не значить, что она может оказаться во власти превосходящей силы. За этот урок она никогда не простит его. По-видимому, именно за это она ищет его смерти.

Ну и что, сердито спросил себя Брайан. Да, им придется вместе путешествовать с Элеонорой, ждать прибытия Ричарда, но затем их пути разойдутся. Ему предстоит жениться на богатой наследнице, а затем отправиться в чужие земли с крестоносцами, рыцарями Божьими, готовыми на битву за Него под знаменами Ричарда Львиное Сердце…

Брайан стиснул зубы. Вскоре все кончится. Надо только не обращать на нее внимания, держаться подальше.

Однако ее вид по-прежнему уязвлял Брайана. Почему-то ее прямая фигура, будто вбирающая силу бушующей вокруг бури, вызывала у него раздражение.

Но еще досаднее было понимать, что его до сих пор тянет к ней. Даже сумасшедший не мог бы желать женщину, которая стремилась убить его, не важно, по каким причинам. Особенно теперь, когда Брайана ждала нежная и любящая невеста. И все-таки он хотел Элизу. Он мечтал раскрыть ее тайну. Может, именно эта тайна привлекала его, заставляла кипеть от желания его кровь. Каждый раз, едва Элиза появлялась рядом, вожделение затуманивало его сердце и мозг… Ему хотелось обнять, утешить ее…

Нет! Он стремился только сломить ее дух и тело, завладеть ею, как добычей, укротить, как лошадь, ухаживать за ней, как за мечом и доспехами.

Сломить ее и дать понять, что он не из тех мужчин, что будут снисходительны к ее уловкам, ее коварству, стремлению покорить их, чтобы потом погубить.

Вероятно, только тогда он сможет избавиться от ее яда.

«Прекрати! Забудь о ней», — предупреждал он себя.

Брайан повернулся, чтобы уйти к Маршаллу, но резкий крик вырвался из его сжатых губ. Впереди показалась Англия. Англия, владения Ричарда Львиное Сердце.

Гвинет… Сладкая, пышнотелая… и богатая. Гвинет исцелит его от гнева и мрачных желаний…

Судно резко качнулось на волне. Брайан крепко вцепился в борт, глубоко вздохнул и проглотил слюну. Еще одна такая же волна, и он присоединится к Маршаллу…

— Земля! — крикнул матрос.

Земля. Англия. Минстерский порт. Он выдержит, он непременно выдержит…

Элизе еще не доводилось видеть ничего более удивительного, чем английское побережье. Особенно ее поразил не пейзаж, хотя ей понравились пологие, поросшие травой холмы, скалистые утесы и леса, темнеющие вдалеке, а народ. Люди сновали повсюду, их было множество. Портовый город жил своей хлопотливой и шумной жизнью. Рыбаки продавали улов, крестьяне — овощи, скот, птицу, все мыслимые и немыслимые товары. Уличные музыканты праздно слонялись вокруг торговцев, облаченные в яркое тряпье, сердечно благодаря за каждую брошенную им монету.

Большинство людей, которых видела Элиза, были бедны. Богатые поместья располагались в глубине страны, а в портовых городах зарождалось новое сословие — сословие купцов. По обеим сторонам улиц теснились лавки, где можно было купить любой, притом втридорога, товар из любой провинции континента. Море и долгие столетия крестовых походов объединили страны мира. Тонкие восточные шелка стали появляться в любом английском городе, как и толедские клинки, парчовые скатерти, медные подсвечники, персидские ковры…

Словом, все, на что только могли поглазеть крестьяне и купить богачи.

Это был удивительный город.

Элиза чувствовала на себе множество любопытных взглядов. Люди с открытыми от удивления ртами оборачивались вслед их кавалькаде. Город буквально кипел от возбуждения с того момента, как они ступили на берег. Уже пронеслись слухи о том, что прибывшие должны освободить добрую королеву Элеонору после стольких лет заточения.

Среди англичан, разумеется, были и такие, кто считал Элеонору чужестранкой, принесшей с собой только беды. Но большинство уже давно признало ее своей королевой. Пока она была молода, то ослепляла всех своей красотой, а теперь люди вспоминали о ее достоинстве и гордости, храбрости и ласковой улыбке. Элеонора любила Англию, и люди знали это. Она была королевой во всех отношениях. Годы тюрьмы не заставили народ забыть об этом. Музыканты слагали о ней песни, и едва рыцари сошли на берег, ведя в поводу коней, фыркающих и косящихся на море, народ начал выкрикивать: «Боже, храни Ричарда Львиное Сердце!», «Да благословит Господь Элеонору Аквитанскую!», «Да благословит Бог нашу вдовствующую королеву!»