Между тем она села на лошадь и поинтересовалась:

— Ты едешь или остаешься? Я должна торопиться — пора опять грабить банк.

Сказано это было таким тоном, каким любая другая женщина сказала бы «мне надо помыть посуду» или «повесить белье». Грегори печально покачал головой и сел на лошадь позади Виолетты. Через некоторое время он вернется к этому разговору и еще раз попробует уговорить ее бросить безумную затею. Если к тому моменту их не убьют.

Виолетта направила лошадь в сторону Канзаса. По пути им встретился небольшой городок. Выбора у них не было: нужны были вторая лошадь и припасы. Городок небольшой, но в нем есть гостиница. И банк.

— Даже не думай об этом, — прошептал Грегори, когда они ехали по улице. — Я слишком устал, чтобы опять убегать.

— Я тоже, — кивнула она. — А еще я хочу забраться в ванну, а потом поспать на настоящей кровати.

— Господи, мне кажется, что все это уже было: и город, и наш разговор!

Виолетта повернулась в седле, чтобы взглянуть на него.

— Я говорю правду. Я очень устала и грязная, как мусорщик.

«Мы оба усталые и грязные, — думал Грегори. — Что ж, может, на этот раз она и не обманывает».

— Ну и хорошо, — произнес он. — Но давай все же купим лошадь и припасы прямо сегодня. Тогда, если утром твое настроение вдруг изменится, мы будем готовы.

Виолетта блаженствовала в ванне, наполненной мыльной пеной. Грегори сидел на кровати и ждал своей очереди. Они купили лошадь и необходимую в дорогу провизию. Отослали грязную одежду в прачечную. Виолетта мечтала снова надеть платье и почувствовать себя красивой и женственной.

— Как ты думаешь, они успеют привести в порядок нашу одежду к обеду?

Грегори не ответил. Взгляд его был прикован к пенным пузырькам в ванне.

— Грегори!

— Что?

— Я насчет одежды. Как ты думаешь, мы успеем к обеду?

— Думаю, да. Виолетта хихикнула:

— Думаешь, если смотреть так пристально, пузырьки исчезнут?

— Я бы с удовольствием залез к тебе в ванну. — Ей показалось, что его взгляд обжег кожу.

— Тут мало места.

— Я знаю.

Вчера им места хватило, хотя они не ванну вместе принимали, а кое-что другое…

— Ты обещал не делать ничего без моего разрешения, — быстро напомнила Виолетта. — Но если ты по-прежнему согласен мне подчиняться, тогда можешь присоединиться ко мне.

— Пожалуй, я отложу пытку на другой раз, — буркнул Грегори, отворачиваясь.

Виолетту такой ответ разочаровал. Она хотела увидеть, как он будет раздеваться. Было бы чудесно прижаться к его горячему телу… А если его кожа будет влажной и скользкой… Она тоже все время вспоминала вчерашнюю ночь.

— Грегори, а почему вообще нужно… все остальное? Почему мужчина и женщина не могут просто ограничиться руками и ртом?

Он поднял на Виолетту глаза. Как всегда после ее вопросов, Грегори чувствовал себя не в своей тарелке.

— Это нужно для того, чтобы родить ребенка.

— Но если двое не хотят детей? Может мужчина быть удовлетворен?..

— Нет, — заверил он ее.

— Но почему?

— Потому что… потому что любой мужчина хочет «остального», как ты выражаешься, больше, чем всего прочего.

— Но почему? — не сдавалась она. — Ведь можно получить удовольствие и помимо…

— Виолетта, этот разговор просто неприличен!

Виолетта с трудом подавила нервный смех. Она сидит в ванне, а он наблюдает за ней. А вчера они делали вещи, которые и представить-то страшно — и она все делала добровольно и получала от этого удовольствие! И пожалуйста — теперь это «неприлично»!

— Ты ханжа! — поддразнила она с улыбкой.

— Вовсе нет! — Он покраснел.

— А вот и да! Ты бы хотел многое сделать, но боишься об этом говорить.

— Потому что все эти разговоры только разжигают мое желание, — объяснил Грегори.

— Значит, ты по-прежнему хочешь… этого больше всего? — Теперь Виолетта задумчиво нахмурилась.

— Когда — или если — ты будешь готова. — Он расстегнул пару пуговиц на рубашке, так как ему показалось, что комната раскалилась. — А пока, думаю, я ограничусь тем, что есть.

— Ты очень любезен.

— Иногда.

Виолетта задумалась: «Как он вел себя с другими женщинами при сходных обстоятельствах? Или сходных не было? Помнится, он говорил, что был близок с несколькими женщинами — не с одной и даже не с двумя… А почему, собственно, ему можно — и никто его не осуждает, — а мне нельзя? «

— А еще ты лицемер! — вдруг заявила она.

— Почему это?

— Для тебя нормально быть не чистым, иметь близость с любым количеством женщин, а для женщины это — преступление.

— Так принято в обществе…

— А мне плевать, как принято в обществе! — Неожиданно Виолетту охватил гнев. — Я ведь не виновата в том, что со мной случилось! У меня отняли невинность, не спросив… И вот теперь мне не остается ничего иного, кроме как стать шлюхой уже сознательно — просто чтобы выжить.

— Это не совсем так. — Грегори подошел к ней и ласково спросил: — Потереть тебе спинку?

— Давай. — Она протянула ему мыло. — И объясни, что ты имел в виду.

— Ты можешь увезти куда-нибудь подальше братьев и сестру и начать новую жизнь. Ты можешь представиться вдовой. Даже не знаю, почему мне это раньше не пришло в голову. Ты очень красивая женщина, и я уверен, что найдется немало богатых мужчин, которые будут увиваться вокруг тебя. Выйти замуж за одного из них гораздо разумнее, чем стать содержанкой.

Виолетта блаженствовала, пока его сильные, но сейчас такие нежные руки гладили ее кожу.

— Но ведь это значит обмануть человека! Я уже говорила тебе, что не хочу вводить в заблуждение кого бы то ни было.

— Меня ты обманывала без малейших угрызений совести.

— Но я же не собираюсь за тебя замуж, — резонно возразила Виолетта. — И я, в конце концов, сказала тебе правду… хотя могла бы дурачить тебя и дальше.

— Да.

Ответ был каким-то слишком кратким, и она подумала, что он, должно быть, жалеет, что узнал эту правду. Иногда, если Грегори замыкался в себе, как сейчас, она тоже об этом жалела. Промолчи она — он не отправился бы к Веге и не возникла бы ситуация, когда единственным выходом для нее стало убийство. И хотя она была рада, что негодяй мертв, лучше бы ей не знать, что она способна убить человека. Потому что теперь ей придется убить отца.

— Ну все, — произнесла Виолетта. — Ты не мог бы выйти? Мне надо вылезти из ванны.