В начале мая «Элизабет» достигла одного из самых замечательных мест на Земле – Саргассова моря. Это единственное море, границы которого определяет не масса суши, а океанские течения: Гольфстрим на западе, Североатлантическое течение на севере, Канарское течение на востоке и Североатлантическое экваториальное течение на юге. Все вместе они создают в океане систему общей циркуляции, на которую также воздействуют глобальные направления ветров, вращение Земли и расположение массивов суши. Когда ветер летит над поверхностью океана, часть водной массы смещается в том направлении, куда он дует. В то же время вращение Земли отклоняет или изменяет направление ветровых течений. Это отклонение вызывает явление, называемое эффектом Кориолиса (по имени французского ученого Гаспара Гюстава де Кориолиса). В Северном полушарии эффект Кориолиса смещает поверхностные течения под углом около 45° по часовой стрелке. В Южном полушарии происходит наоборот: океанские течения движутся против часовой стрелки. Несколько разнонаправленных течений, образовав так называемую спираль Экмана, просачиваются под поверхность, и в более глубоких слоях отклонение постепенно уменьшается. Спираль опускается примерно на 90100 м ниже поверхности, и вода в этом месте приобретает темно-синий оттенок, наводящий на мысли о медитации и самоотречении.

Моряки боялись саргассовых водорослей – они затрудняли движение корабля и, возможно, в них прятались чудовища. На самом деле среди свободно плавающих в Саргассовом море бурых водорослей вида Sargassum находили пропитание и убежище множество морских животных, от черепах и креветок до китов и акул. В 1492 г. Христофор Колумб отчасти приподнял завесу тайны, окутывавшую этот регион. У его моряков было достаточно времени, чтобы изучить оливковые и золотые листья водорослей, тянущихся от горизонта до горизонта, и рассмотреть гроздья наполненных газом пузырьков, которые удерживают водоросли в подвешенном состоянии у поверхности воды. Моряки назвали их Sargazo, потому что они напоминали маленькие гроздья винограда, растущего в окрестностях Средиземного моря.

«Элизабет» без происшествий пересекла Саргассово море и 5 мая двинулась на северо-восток в Северную Атлантику. 30 мая моряки увидели на горизонте старинную рыбацкую деревню Сент-Айвс на побережье Корнуолла, а 2 июня 1579 г. благополучно прибыли в Илфорд-Кумб в Девоншире. Эдвард Клифф писал: «И таким образом, испытав множество неприятностей и великих опасностей, мы прошли через Магелланов пролив в Южное море с нашим генералом Фрэнсисом Дрейком и были отброшены вместе с ним к 57-му градусу южной широты, а затем двинулись назад тем же проливом, и Господу было угодно привести нас в целости и сохранности на родную землю и дать нам снова увидеть наших дорогих друзей и родичей. Да будет Ему хвала, честь и слава во веки веков. Аминь».

Всего через несколько дней, 10 июня, Винтер приехал в Лондон. Его неожиданное появление произвело фурор на самом высоком уровне. Мендоса, опираясь на свои анонимные источники при дворе, описывал оказанный Винтеру прием со смесью тревоги и изумления. «Капитан прибыл сюда и был принят с необычайной благосклонностью королевой, которая заперлась с ним наедине, чтобы выслушать отчет о его путешествии, – писал он Филиппу. – Точно так же с ним обращается весь Совет в целом и каждый его член в отдельности, так что добраться до него пока невозможно. Королева приказала, чтобы с ним и с его командой обращались очень хорошо, хотя они вернулись, не окончив плавания, и ничего с собой не привезли. О том, что Дрейк казнил джентльмена – злосчастного Даути, – приказано ничего не говорить до его возвращения». Кроме того, Мендоса мог кое-что рассказать о самом Винтере, причем его сведения были на удивление точны: «Капитан утверждает, что вошел на своем корабле в Магелланов пролив и доплыл до 57-го градуса южной широты в Южном море, где нашел остров со следами человеческого житья и виселицу, на которой, как рассказывают, Магеллан казнил одного из своих людей. Описание обнаруженного им пролива совпадает с описанием пролива, который открыл Магеллан; по его словам, в самой широкой части он имеет ширину около семи лиг, а в некоторых местах сужается и едва достигает двух лиг. В самом проливе он обнаружил два острова, на одном из которых водится множество птиц, похожих на гусей [пингвинов], а на другом – большое количество крупной рыбы, выходящей на сушу [тюленей]. Он сообщил, что это сослужило ему хорошую службу, дав пищу для команды. Он ушел от Дрейка десять месяцев назад и один раз подходил к побережью Бразилии, чтобы запастись провизией для обратного путешествия».

Обстоятельства возвращения Винтера показались Мендосе очень странными. Почему королева встретила этого дезертира с распростертыми объятиями? Ответ прибыл через несколько недель на каравелле из Индии: «Пришли известия, что Дрейк, о котором я писал, прошел через Магелланов пролив и в Южном море похитил принадлежащего Вашему Величеству золота и серебра на сумму 200 000 дукатов, и на 400 000 дукатов имущества разных купцов. Здешние авантюристы, ссудившие деньги и давшие корабли для его плавания, вне себя от радости». Английский триумф праздновали по всему Лондону: «У людей здесь только и разговоров о том, что нужно снаряжаться и точно так же отправляться грабить».

Королю Филиппу II настало время действовать. Над властью и силой испанской короны открыто глумились. «Хотя я отправил курьера специально с одним только этим известием, я в это не верю, поскольку в деле подобной важности, если бы оно было правдой, Ваше Величество предприняли бы предупредительные шаги. Я прилагаю всевозможные усилия, чтобы разузнать, что именно захватили английские пираты у подданных Вашего Величества, хотя я знаю об этом только от англичан, а сами владельцы мне ничего не сообщают». Впрочем, то, что Мендосе уже было известно об англичанах, только подтверждало худшие опасения по поводу Дрейка. «Один из их министров был осужден за ужасное и гнусное преступление – сожительство с собственной дочерью, и, хотя это дело получило громкую огласку, в наказание его всего лишь поставили на некоторое время к позорному столбу. Вы можете судить поэтому, как они будут наказывать за другие, менее значительные грешки». Мендоса напускал на себя вид праведного негодования, возмущаясь нравами англичан, хотя у него на родине в это время свирепствовала испанская инквизиция.

Захват Дрейком португальского судна у островов Кабо-Верде привлек внимание португальского посла, который потребовал наказать за это как Фрэнсиса Дрейка, так и Винтера. Но Дрейк был за тысячи миль отсюда, и неизвестно, жив или мертв, а Винтер находился в Лондоне, поэтому его бросили в тюрьму, обвинив в том, что он самовольно покинул капитан-генерала. Младший брат Дрейка, Джон, считал, что Винтера наверняка повесили бы, если бы Фрэнсис Дрейк, вернувшись наконец в Англию, не добился его освобождения.

Скандал, разгоревшийся