— Если не хочешь скандала и представления, Медведева, садись в машину, немедля ни секунды.

Испытывая его терпение недолгим раздумьем, она, наконец, соизволила позвонить в такси и отменила заказ. Лавр возликовал. А потом уселась в кресло, методично пристегнулась и скинула бейсболку. Надулась.

— Ты, Лавров, самым возмутительным образом нарушаешь мое личное пространство.

Артём перевел дыхание. Почти. Кажется, возвращается его прежняя знакомая Оля. Вырулил с парковки и поехал по почти пустынным дорогам.

— Забудь о нем, Оля. Нет его у тебя с недавних пор, — лучшее средство растормошить ее — это провокация.

— С чего это вдруг?!

— Я так хочу.

— Хотелку свою там тормозни. И что это у тебя с губой?

— С Кирой сосался. Ты ведь не возражаешь? — грубо ответил он, бросив на нее взгляд.

В отблесках фонарей было видно, как девушка отвернулась к окну и с явным недовольством в голосе забубнила:

— Нас не связывают никакие обязательства, поэтому, Лавров, мне абсолютно наплевать с кем ты там… нет дела до твоих поцелуев. Понятно?

— Еще как. Только вот ты должна кое-что усвоить. Пока есть я, ты ни с кем целоваться не смеешь и не будешь. Кроме меня, естественно.

— Что за собственнические замашки? Моя жизнь — мои правила. С кем хочу, с тем и буду целоваться, и у тебя разрешения спрашивать не собираюсь. Понял? — Оля непроизвольно встрепенулась, забыв о том эмоциональном болоте, в котором почти утонула за эти дни.

— Я предупредил, — коротко сказал Лавров, боднув головой воздух в ее сторону. Желваки заиграли сами собой, стоило представить, как Ольга целуется с каким-нибудь мудаком, прижимается к нему всем телом. Тряхнул головой, глуша просыпающуюся ревность. Не будет такого!

Оля прищурилась. У нее просто слов не находилось от наглости мажора. А витающая в воздухе уверенность, будто она принадлежит ему на правах собственности, просто подавляла всяческие проявления воли и заставляла от бессилия сжимать кулаки. Повелитель всея мира, блин!

— То есть тебе можно лизаться со всеми подряд, а мне — фигу и твое предупреждение?! — Оля думала, от ярости у нее зубы раскрошатся, так она стиснула челюсть.

Тихий самодовольный смех заставил каждый волосок на ее теле встать дыбом. Да он насмехается над нею!

— Я — не фига. Да и вообще мужчины по своей природе — полигамны.

— Самцы! — фыркнула она с чувством. — А ты не треснешь от подобного ассортимента?

Облегчение накрыло ее, а потом едва не приподняло в кресле. Раздражаясь на мажора до белой пелены перед глазами, Оля не ощущала того гадкого привкуса, что застрял в ее горле после разговора с Кирой. На смену растерянности и обреченности пришла отравляющая жгучая ревность. Какого черта ей так неприятно, стоило представить Лаврова с другой девушкой? Почему ей собственно есть дело до того с кем там он сосется или чем поинтереснее занимается? Выходит, не все равно. Потому что… Потому что сама отчаянно хотела касаться Лаврова, хотела чувствовать его крепкие руки на своей талии, а его губы на своих губах. Проклятие! Словно кто-то невидимый вонзил длинные ледяные когти ей в сердце и только ждал удобного случая сжать лапу и превратить из него кровоточащие лоскутки.

Артём улыбнулся одним уголком рта и направил машину в ее двор. Ура! Его отрава вернулась. Начала жалить его в самые эдакие места. Однако между ними не все еще ясно, да и не помешало бы поговорить о том, что там у нее произошло с Кирой. И прикидываться добреньким он не намерен. Дожмет ее, вырвет этот узелок боли из нее, желает она того или нет.

Когда автомобиль остановился, Оля отстегнулась и попыталась толкнуть дверь. Заблокирована. В салоне вспыхнул свет. Девушка ошарашенно повернула голову к Лаврову и застыла. Мажор развернулся к ней, оперся локтем о руль и выглядел зловеще, каким-то опасным хищником. Оля внутреннее съёжилась.

— Артём? Что случилось?

— Это я хочу у тебя спросить, милая? — черная бровь взлетела вверх. — Тебя, как подменили вот уже несколько дней. Кто тебя обидел?

— Не хватало еще! — проворчала она, сложив руки на груди. — У меня всё отлично. Открой, я домой пошла.

Он покачал головой. Видя ее готовность выпрыгнуть хоть через окно, он одной рукой обвил ее талию, притянул к себе, а пальцами другой руки крепко захватил ее подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза.

— Говори, Оля.

Оля вскинула на него испуганные глаза.

— Все хорошо, Артём, честно. С чего ты взял? — слишком поспешно и горячо воскликнула она, пытаясь отпихнуть его.

Молчал он недолго, зато Оля готова была провалиться сквозь землю, таким прожигающим был взгляд мажора. Добрался, казалось, до того самого ядовитого ростка, семя коего так успешно взрастила Кира в ее душе.

— Если тебя прибили слова богатой истерички, которая тебе неровня, что станет с тобой, если у нее получится это? — Артём отпустил ее лицо, достал айфон и включил запись.

Резкий отчаянный выдох выбил не только весь воздух из ее легких, но и слезы обиды из глаз. Кровь отхлынула от ее лица, задрожали губы. Оля почувствовала, как снова становится комком тугой боли, дрожащей от чужой несправедливости и подлости. Ради Лаврова Кира готова на всё. Неужели так любит? И возможно ей действительно стоит уйти с дороги? Горячая слеза сорвалась с ресниц и покатилась по щеке. Оля вздрогнула — теплые губы Артёма сию секунду собрали солёную влагу.

— Ты знаешь?.. — едва слышно прошептала она. — Откуда? А это… какой ужас. Что я ей сделала? — задала она себе вопрос, и мысленно же на него ответила.

Лавров слегка склонил голову набок.

— Рассказывай, Оля, немедленно. Свою версию — дословно, подробно. Иначе сидеть нам здесь до скончания века. И я не шучу, Медведева.

Она шмыгнула носом и попыталась вырваться из его рук, да только объятия стали крепче. Голос ее звучал глухо, иногда вообще пропадал. Но Оля чувствовала искреннюю поддержку Лаврова, и для нее это было неожиданно. Подняла на него глаза и закусила губу.

— Конфликт интересов, значит? — он вернул ей ее слова, не сумев сдержать широкую ухмылку. — Я тебе интересен?

— Отрицать — глупо и бессмысленно, — вырвалось у нее и, желая исправиться, она добавила, забубнив себе под нос: — Но впереди — тупик.

— Ты так думаешь? — вкрадчиво спросил Артём, приподнимая брови.

— Уверена.

— То есть ты приняла слова Киры на свой счет?

Оля подвисла. Лавров прав — приняла. Посмотрела на ситуацию с другой стороны, и ее вера в нормальное общение с людьми разного круга покачнулась. Она снова вернулась на исходную — каждый должен жить и общаться только с себе равными. Им с Лавровым тоже пора вернуться каждому в свой мир.

— Просто все, что она говорила — так мерзко. Никогда… никогда я еще не чувствовала себя такой грязной. Может действительно все наше общение так и выглядит со стороны. А, Артём? — размышляла Оля, проигнорировав сильную дрожь, пробежавшую сквозь ее тело. — Скажи, ради чего такая, как я, может находиться при таком, как ты? Ради денег, разумеется. А чем таким, как ты могут заплатить такие, как я? Услугами разного характера… интимного там… Да?