— Гальванюс с Альберихом опять перешли вам дорогу? — ахнул первый, видимо, слуга — Но зачем?

— Тупица. И болван. — Гардарус не злился, он просто обозначал положение вещей. — Королева Мародеров за эту вещь что хочешь отдаст. И хоть добиться вразумительного рассказа от охранников палатки невозможно, но почерк этой парочки я узнал. Это они — высокий и низенький. Но они не знают, что ключ остался у меня. А я знаю, что люди королевы Мародеров сейчас в Кастре.

— Но как? Милорд? — громко ахнул слуга

— Тупица. И болван. — Вот теперь в безжизненном голосе Гардаруса слышались нотки ехидства. — Ключ светится, когда они вместе с похищенным где-то рядом. И они от меня на этот раз не уйдут. Я с них живьем кожу обдеру. И пущу на перчатки.

Глаза у Лидриэль, услышавшей все это, стали испуганными. Она жалобно глянула на Рету — теперь уже он поднес палец к губам, призывая молчать.

— А почему мы прямо сейчас их не ищем? — спросил слуга

— Грязными? Голодными? — удержался на этот раз от нелестных прозвищ Гардарус. — Благодарю покорно. Никуда они ночью из города не денутся. Ключ светится ярко, значит, где-то поблизости. Сейчас поужинаем и начнем облаву. Подай мне ароматическую мастику и теплое полотенце.

Единственное, что Рету было ясно наверняка помыться здесь им не придется. Нужно ноги уносить, пусть и грязные.

Они еле дождались, пока имперские ассасины покинули ванны.

— Я должна тебя спросить, что же мы делать будем, или ты сам догадаешься? — буркнула Лидриэль, глядя на Рету так, словно это он спер что-то ценное у главы Серой гильдии.

— Ты сейчас вернешься в комнату, — спокойно начал объяснять Рету. — Как будто забыла что-то, гребень там или еще чего. И скажешь Гальванюсу: скоро начнется облава и нас возьмут. Расскажешь про этот разговор. Я подожду тебя здесь, потому что, похоже, нам придется покинуть «Буйного кентавра», а здесь крыша рядом с забором, удобно будет перелезть, я заметил.

— Ладно, — согласилась Лидриэль и решила: — Деньги за ужин я оставлю на столе в комнате. И скажу, если спросят, что Плюшечке требуется еще одно полотенце, иначе она простынет после горячей ванны.

И совершенно неожиданно рассмеялась. Рету тоже. Вроде бы и грустить надо было, но уж очень смешно было представлять Плюшку простывшей.

Услышав свое имя, жабка с серебряной лапкой выглянула из-под скамьи и пошевелила наростами.

Лидриэль благополучно дошла до комнаты. Общий зал внизу был уже полон отмытыми до блеска имперскими ассасинами. В комнате Гальванюс вылизывал последнюю тарелку. Лидриэль рассказала ему о том, что услышала

— Плохо, — скривился Гальванюс. — Вот сволочь этот Гардарус, про ключ-то я и не сообразил…

— Странно, но он примерно такого же мнения о вас, — заметила Лидриэль.

— Миледи, мы слишком с ним похожи, вот корень наших раздоров, — загадочно сказал подручный королевы Мародеров. — Слишком. Разве что я не стал бы откладывать облаву на после ужина Ну да у каждого свои методы работы. Ладно. Возвращайтесь к мальчику, выбирайтесь с ним за ограду постоялого двора и ждите нас. Мы скоро управимся.

Он распахнул окно. Сказал:

— Гроза вот-вот разразится… — перемахнул через подоконник и исчез.

Лидриэль подбежала к окну, чтобы понять, куда он делся, — но Гальванюс словно растворился в темноте.

— Великолепно, — фыркнула она и плотно закрыла створки.

Оставила деньги на столе, прихватила дерюжный мешок для Плюшки и вышла из комнаты.

К счастью, обратная дорога в ванный пристрой была такой же успешной, как и в гостиницу. По пути никто не встретился. Хозяин и прислуга крутились в общем зале, обслуживая зверски голодных ассасинов.

Через небольшое окошко под потолком Рету и Лидриэль выбрались на крышу. Тучи висели совсем низко, подними руку — и пощекочешь наполненные дождем косматые брюшки.

— Гроза нам на руку, — сказал Рету. — Промокнем, конечно, зато никто на улицу и носа не высунет.

Он хотел первым перепрыгнуть на стену, но легкая солнечная танцовщица его опередила. У Рету прыжок получился не такой изящный, раненая нога не давала забывать о себе. Жабка сидела в мешке, вполне довольная ночной прогулкой.

Улочка, на которую выходила задняя стена постоялого двора, была пустынной и упиралась в реку, от которой к постоялому двору был отведен ручей, утекавший в трубу, проложенную под стеной. На другой стороне улицы тоже была глухая высокая стена, похоже, за ней скрывались склады.

Как только Рету и Лидриэль спустились на мостовую, разразилась гроза. Первые, неторопливые капли поднимали пыль на дороге, но затем хлынуло сплошным потоком, засверкали молнии, загрохотал гром. Приходилось прижиматься к стене, чтобы хоть как-то уберечься от воды. Из-за грозы не было ничего ни видно и ни слышно.

Из темноты появилась карета. Закутанный в дождевик низенький Альберих, нахохлившийся на козлах, в темноте напоминал гнома Гальванюс распахнул дверцу — Рету и Лидриэль, насквозь промокшие, забрались внутрь.

— Держите! — совал им высокий подручный королевы Мародеров какие-то шали и платки. — Закутывайтесь и грейтесь! Видали, какой славный гардеробчик мы собрали? Все есть!

Альберих доехал до конца тупичка, до реки и разворачивал там на пятачке карету.

— А как мы выберемся из города? — спросила Лидриэль, перекрикивая гром. — Ворота же на запоре!

— О, пусть миледи не волнуется! — воскликнул в ответ Гальванюс. — Это плевое дело!

Карета медленно катила сквозь стену дождя. Город спал, даже кабаки уже позакрывались. Иногда молнии высвечивали прикрытые ставнями окна, мокрые стены, запертые наглухо двери.

Рету сидел, обмотанный шалью, и чувствовал, что засыпает в тепле. Плюшка была как грелка. Из мокрого мешка она выбралась и заползла к Рету под шаль, поэтому живот быстро стал горячим. Лидриэль вообще свернулась клубочком на переднем сиденье, прикрылась выданным тряпьем и дремала, предоставив подручным королевы Мародеров заботиться о бегстве.

Около наглухо закрытых городских ворот карета остановилась. Альберих спрыгнул в лужу и пошлепал к караулке. Что же он там делал, осталось неизвестным, но скоро ворота распахнулись, выпуская беглецов из города. А в караульном помещении беспробудно спала стража.

Впереди была залитая водой дорога, ночь и ничейная земля.

Гроза закончилась глубоко за полночь. Луна отражалась в лужах на дороге. От горячих спин мокрых лошадей шел пар.

Рету проснулся, когда карета остановилась.

— Нужно подменить Альбериха, он с ног валится, — объяснил Гальванюс. — Ты да я.

Лидриэль крепко спала Плюшка тоже.

— Накинь еще чего-нибудь, холодно на свежем воздухе, — велел Гальванюс