Его глаза загорелись, словно он вдруг нашел сокровище. Я отступила еще немного. Следующая его фраза заставила меня опешить:

– Элира Маро?

Я застыла у стенки. Я уже давно не слышала этой фамилии – своей фамилии. В защитниках фамилия не нужна: ее нигде не проговаривают, потому что большинство защитников – это подростки из детдомов, и у них нет фамилий.

Он снова улыбнулся и сделал движение вперед, будто собрался заключить меня в объятия. Я отошла в сторону.

– Прости… – доктор остановился. – Я знал твоих родителей, Элира. Очень хорошо знал. И видел тебя маленькую. И… я думал, ты погибла вместе с ними…

Вместе с ними. Я застыла, руки и ноги у меня окоченели. Да, это казалось разумным – то, что родители умерли, я имею в виду. Но услышать это от другого человека, да еще и который говорит таким уверенным тоном, оказалось делом ужасающим. И еще – этот человек знал моих родителей.

В голове у меня образовалась пустота. Мне хотелось удивиться, что-то спросить у него про родителей, сказать… но мозг выключился.

– Чего это я такой невежливый… – смутился доктор. – Я доктор Син, Элира. Рад нашему знакомству.

Я же была не уверена, что рада знакомству. Я только и смогла, что пробормотать:

– Извините, я пойду…

– Это ты извини, Элира, – он полез за пазуху и протянул мне визитку. – Вот, позвони и напиши мне. Если, конечно, захочешь. Я хотел бы поговорить с тобой.

Я взяла визиту и кивнула. А доктор Син, улыбнувшись мне напоследок, пошел прочь по коридору. Я отмерла только тогда, когда он скрылся за поворотом. И медленно побрела в другую сторону, в палату Оливера.

Глава 28. Возвращение Оливера

При нас Оливер так и не очнулся. Сидя рядом с ним, Рик даже рассердился:

– Ну ты даешь, босс… Приходишь в себя только рядом с чужаками, а на нас – ноль внимания.

Было уже поздно, и мы поехали домой. Мы поужинали (у меня кусок в горло не лез), затем я поднялась к себе и наконец-то встретила свои мысли лицом к лицу. Я разделась и легла на кровать.

Доктор Син. Тот самый, которого я видела в Обществе Изучения Нагов. Тот самый, который приходил к Генри. И тот самый, с которым я столкнулась в больнице и который сказал, что знал моих родителей. Слишком много встреч за один день.

Я повертела в пальцах его визитку и прислушалась к голосам внизу. Рик и Лиза опять о чем-то спорили: наверное, чья очередь мыть посуду. Я не сказала им. Снова. Для начала мне хотелось обдумать все самой…

На визитке было указано «Доктор Син. Специалист по наговедению». Наговедение являлось в школе обязательным предметом, а уж тем, кто учился на защитника, и вовсе являлось основным. Но видеть это слово на визитке оказалось делом странным. Специалист по наговедению. Это как? Он знает о нагах больше, чем остальные? Или на визитке указано то, что люди способны понять, а по факту он занимается другой работой?

Родители. Он сказал, что хорошо знал моих родителей и даже видел меня маленькую. Откуда специалисту по наговедению с острова Дагаз знать моих родителей, которые жили на материке? Это если учесть, что мой папа изначально жил на другом острове, а мама так и вовсе всегда обитала на материке. Странно это все, очень странно.

Но то, как он на меня посмотрел, когда вышел из палаты… так, словно вдруг встретил в толпе знакомого человека. Кажется, он и впрямь меня видел – и не только тогда, когда я была маленькой. Ведь он же узнал меня, не так ли? Значит, видел мое повзрослевшее лицо и раньше.

Я села на постели и взлохматила волосы. Родители так стремились на остров Дагаз – может, из-за доктора Сина? Наверное, я зря такая подозрительная, и родители на самом деле были знакомы с доктором Сином? Иначе мы бы поплыли на другой остров – на остров Кано, где папа родился и вырос, не так ли?

Так что, конечно, нужно позвонить доктору Сину. Но почему я медлю? Я год искала родителей, а тут, стоило одной-единственной ниточке к ним проклюнуться, как я тут же засомневалась. К тому же, он наверняка прольет свет на то, что происходит рядом со мной: все эти головокружения, странности с нагами и поведение Генри. Он все объяснит – вон с какой теплотой он смотрел на меня в больничном коридоре, словно любящий дядюшка. Да, он все расскажет – не зря работает доктором в Обществе Изучения Нагов. Так что тут не надо думать – надо звонить.

Я не позвонила. Я подумала о Лие – это к ней приходил сегодня доктор Син. И она была связана с Обществом Изучения Нагов. И она бросила работу защитника из-за своих головокружений и… как это назвать? Раздвоение? Помутнение рассудка? Как называется, когда против своей воли режешь себя ножом?

Я уже много раз прокрутила мысли о Лие – ее бледном лице, трясущемся подбородке и решительном взгляде, когда она сказала о своем уходе. На ее месте я увидела себя, причем, стоило только один раз подумать об этом, как это сравнение уже не выходило из головы. Да, если взвесить все логичные аргументы, то их немного. Но дело было в другом: я чувствовала, что я такая же, как она. И что я закончу, как она. И что мне лучше расправиться со всем этим прямо сейчас: уехать на материк и забыть о работе защитника.

Эта мучительная мысль кусала за самое больное. Я этого не хотела, но чувствовала себя последней тварью, когда в своих мыслях оставалась в команде. Я же могу навредить им, если слечу с катушек во время очередного боя… вон где Оливер из-за меня. Неужели я хочу, чтобы то же случилось с Риком или Лизой?

Нет! Конечно, нет. Но я так не хочу никуда уезжать! Куда? У меня нет родственников, бабушек-дедушек, братьев-сестер… Никого. Только моя команда, к которой я сильно привязалась за год жизни под одной крышей. Мысль о том, что мне нужно оставить их, вызывала только слезы.

Тут я возвращалась к доктору Сину и думала: вот есть человек, который знал моих родителей и меня. Единственный вопрос: могу ли я ему доверять? С другой стороны, никто не просит прямо сейчас довериться ему. Мне нужно всего лишь встретиться с ним и пролить свет на себя, странные головокружения и прочее.