На третий день ее пребывания в «Крестах» кто-то бросил ей в «кормушку» короткую записку. Подписи не было, но Катя обмерла, сразу узнав твердый почерк Олега. В записке была всего пара строк: «Катенок, что случилось? Почему ты здесь? Что тебе нужно? Все будет хорошо, ничего не бойся. Люблю. Вечером напиши ответ — придет человек из библиотеки». До вечера Катерина промучилась почти физически: ее тошнило, бил озноб. Когда, наконец, пришла в камеру немолодая контролерша и строго спросила, будут ли заявки в библиотеку. Катя молча сунула ей крохотный обрывок бумаги, на котором написала: «Достоевский. Преступление и наказание. Я ничего не знаю. Нужно спросить обо всем В.П.». Контролерша ушла, а Катерина всю ночь не сомкнула глаз, задыхаясь в душной камере.

Прошел еще день, и ее пригласили в «допросный коридор» на беседу с адвокатом. Адвокат долго щелкал замками портфеля, а потом сказал, пряча глаза:

— С вами тут побеседовать хотят… И быстро вышел из кабинета. Катя удивленно проводила его взглядом и вдруг замерла, оцепенев от удивления и страха: в камеру неспешно и вальяжно вошел Антибиотик.

— Здравствуй, Катерина, давай поговорим. Как ты тут?

— Нормально, — еле выдавила из себя Катя. Только теперь она поверила в то, что в «Крестах», как говорили, возможно все.

Виктор Палыч видел ее растерянность и был доволен произведенным эффектом. За прошедшие дни он так и не пришел к каким-то определенным выводам о причинах происшедшего, а принимать решение было необходимо. Личный разговор с Катей мог внести какую-то ясность.

— Можешь говорить спокойно, — махнул рукой Виктор Палыч. — Здесь нас никто не слушает, но времени у нас мало. Ты ответь мне, что произошло? Откуда у тебя «благородный» оказался? Давно на него подсела?

Катя собралась с духом и словно вошла в ледяную воду, начав отвечать. Она приняла решение валить все на Танцора — он мертв и ничего уже не сможет возразить.

— Бес попутал, Виктор Палыч… Это не я подсела, это Саша-Танцор… У него давно проблемы начались, он скрывал, а без порошка уже не мог… Когда мы с ним в Сибирь летали — я и узнала… Он боялся, что это выплывет, и тогда вы его из коллектива выгоните… Я его хотела к врачам свести, только времени удобного ждала, чтобы по-тихому… А пока — помогала ему, он сам покупать боялся — чтобы не засветиться, мне было проще… Виновата я, но, думала, лучше пусть он из моих рук возьмет, чем кто-то другой его снабжать начнет… После стрелки ему отдать хотела, у него ломки начинались… Антибиотик помолчал, потом кивнул.

— Допустим. Где зелье брала?

Катя пожала плечами:

— Когда где… На Некрасовском, в «Невских мелодиях»… Кто же знал, что так все обернется. Дура я, дура…

— Как паспорт в сумке оказался? Зачем ксива с тобой была?

— Перепрятать хотела, да вот не успела…Одно на другое наложилось.

— Крутовато наложилось, — хмыкнул Антибиотик. Морщины на его лице чуть разгладились: то, что говорила Катерина, было похоже на правду. — Наркоту отбить тяжело… Катя только вздохнула в ответ.

— Ладно, — встал Антибиотик. — Не обижают тут тебя?

Катя помотала головой.

— С продуктами помогу, — сказал Виктор Палыч, подходя к двери. — Одежонку кой-какую пришлем поудобнее, книги и журналы… С остальным — не знаю… Наломала ты дров. Всех подвела. Какие-то еще просьбы будут?

Катя вдруг неожиданно для себя прижала руки к груди и выпалила:

— Да… Я виновата, знаю… Я… Можно мне с Сережей повидаться?

Антибиотик еле заметно усмехнулся:

— Посмотрим. Он приболел сейчас. Как врачи решат — может, и устроим.

— Что с ним? — вскочила со стула Катерина.

— Да ничего особенного. Мусора немного ногами попинали — правила дорожные нарушил твой Сережа… За него — не переживай, о себе лучше волнуйся… Ладно, что говорить, не ожидал я от тебя, Катерина…

Виктор Палыч укоризненно покачал головой и вышел, но Катя шестым женским чувством успела понять, что уходит Антибиотик с улучшившимся настроением. Значит, ее версия сработала. Во всяком случае — пока.

Катерина не знала, что по приказу Антибиотика, его люди в тот же вечер перевернули все вверх дном на квартире, где жил покойный Танцор, и действительно нашли в тайнике маленький пакетик с кокаином. Это подтвердило версию Кати, и Антибиотик немного расслабился. Катя не могла этого знать, но в эту ночь она впервые заснула глубоко и спокойно и не просыпалась до самого утра. Самое интересное, что Челищев, продолжая терзаться в больничной палате, словно приговоренный к смерти, тоже вдруг почувствовал некоторое облегчение, как будто отвернулась от него подошедшая совсем близко костлявая…

У Антибиотика, конечно, еще оставались вопросы. Было непонятно, как все-таки время и место стрелки срубили мусора, но он все больше и больше склонялся к мысли о том, что эта информация ушла в ОРБ от Ноиля. Не случайно ведь и сам покойник, и его люди, как оказалось, были на стрелке без оружия…

Виктор Палыч не спал в эту ночь. Ему было о чем подумать. На одни вопросы находились ответы, но тут же возникали новые вопросы… Вечером ему передали перехваченное письмо из «Крестов», от Званцева к Челищеву. Антибиотик перечитывал его уже в который раз и нехорошо, по-волчьи скалился…

Передать Сергею записку, которая лежала на столе перед Антибиотиком, Званцев уговорил ту самую контролершу, которая уже однажды поработала курьером между ним и Катей. До Олега дошла информация, что Челищев лежит в больнице: слухи в тюрьме распространяются иногда даже быстрее, чем на воле. Званцев заплатил женщине в ефрейторских погонах сорок долларов за эту услугу, поставив непременным условием, чтобы письмо было передано Сергею лично в руки. Контролерша, однако, не стала рисковать и, в свою очередь, попросила медсестру в больничной регистратуре за плитку шоколада передать записку больному Челищеву. Молоденькая сестричка легко согласилась, и контролерша сочла свою миссию выполненной. Она не могла предположить, что медсестру к Челищеву не пропустят два «санитара», круглосуточно дежурившие у его палаты. «Санитары» сказали сестричке, что Сергей спит, и заверили ее, что передадут записку сами, как только больной проснется. Они дали девушке сникерс и немножко потискали ее. Медсестра вернулась вниз и сказала контролерше, что записка передана… На самом же деле короткое письмо уже через час держал в руках Антибиотик. Содержание записки очень не понравилось Виктору Палычу. Олег писал на половине тетрадного листа:

«Серый, здравствуй! Через надежную оказию срочно дай ответ: что за тема у Кати. Я чувствую, что Витамин гнет свое. У меня остались ты и Катя. Никому больше не верю, чего и тебе желаю. Вместе мы — сила. Даст Бог, скоро выйду — поговорим подробнее. С тобой мы такое замутим — темы есть, я здесь времени зря не терял. Напиши, почему Витамин душит Катю. Как сам? Слышал, тебе досталось. Держись. Обнимаю крепко, надеюсь вскоре свидеться.