Опять долго ехали вслед за 115-м маршрутом, затем Тарасовпересел на трамвай и приехал на улицу подводника Герасимова, нашел таммаленький двухэтажный домик – не то бывшую кочегарку, не то еще что-тохозяйственное – и позвонил в звонок на двери. Из окошка выглянуло чье-то лицо,потом скрылось, и дверь отворилась.

Теперь уже второй преследователь вышел из машины, нарочитонеуверенно потоптался возле той же двери и заглянул в окно. В маленькомпомещении двое рассматривали содержимое сумки. Потом один сверился со списком,удовлетворенно кивнул и отсчитал Тарасову пачку денег. Тот отслюнил от пачкисотенную и спрятал в карман, а всю пачку убрал за пазуху.

Парень еле успел отскочить от окна, потому что дверьраскрылась и выпустила радостного Тарасова, избавившегося от тяжеленной сумки.Он бодро потрусил к ближайшей станции метро, где опять-таки позвонил потелефону и устремился вниз. Пришлось ребятам разделиться и одному спускаться вметро вслед за Тарасовым. Тарасов вышел в центре, подождал прямо на улице,вскоре подъехала бежевая «девятка» (его преследователь на всякий случай записалномер), Тарасов подсел в нее на минуту и отдал толстую пачку денег водителю –полному мужчине с брезгливо оттопыренными губами.

«Все ясно: воруют с завода комплектующие, продают в какую-томелкую фирмочку, те что-то из них собирают и продают уже изделиями. У них такимобразом существенно сокращаются накладные расходы, и все довольны.Договариваются об этом заранее начальники, а чтобы не светиться, посылаютэтакую шестерку, – он взял, передал и ни о чем не спрашивает. Одного ятолько не пойму, – задумался парень, – Олегу-то какой с этогоинтерес?»

Он позвонил по мобильнику прямо Олегу, чтобы узнать,продолжать ли наблюдение за объектом. Олег его плохо слышал, потому что вкабинете орал телевизор. Когда же удалось докричаться, то Олег, поняв, в чемдело, рявкнул, чтобы бросали к чертовой матери Тарасова и возвращались к себепо месту работы, потому что сейчас такая кутерьма начнется – у милиции каждыйсотрудник будет на счету.

Телевизионный канал ПТЦ располагался в здании, арендованному РОНО. Прежде здесь находилась средняя школа номер 218, и самым большимпомещением был, разумеется, школьный актовый зал.

В этом зале руководство канала и решило организоватьвсенародное прощание с любимцем публики Александром Каморным.

– Пускать всех, – распорядился Палыч, – пускайстарухи пар выпустят, поглядят на своего кумира в последний раз.

Прощание было объявлено в четверг. И народ повалил. Основнуюмассу прощающихся составляли пламенные пенсионерки и отставные военные – самыйверный контингент почитателей покойного.

Алена Багун скомандовала на всякий случай сниматьциркулирующую в зале публику – мол, был бы материал, а как его потомсмонтировать, они со Светой разберутся. Траурный митинг, или гражданскуюпанихиду, назначили на два часа дня. К этому времени народные страсти несколькопоутихли, самые активные пенсионеры основательно выдохлись и подустали, народув зале стало меньше. Пал Палыч объявил митинг открытым.

Первой выпустили энергичную даму из бухгалтерии, которая славиласьна канале оставшейся от советских времен страстью к общественной работе. Онаобожала собирать деньги на чужие свадьбы и похороны, а также произноситьпрочувствованным фальшивым голосом длинные скучные речи. И сейчас она завелатакую же бесконечную речь о невероятной порядочности и отзывчивости покойного,о его общественной позиции и ответственности перед зрителями канала. Алена, попричине своего молодого возраста, никогда не бывала на пленумах райкома, носейчас, слушая энергичную даму из бухгалтерии, почувствовала себя в партийнойатмосфере.

Пенсионеры, с одной стороны, услышали чтото родное, но, сдругой, от длинных речей за последнее время несколько отвыкли, необходимуювыносливость утратили. Алена посмотрела на лица и поняла, что все пройдет спокойно,не будет никаких эксцессов – публика на них просто уже не способна. Дождавшиськонца выступления неистовой ораторши, она попросила слова.

Операторы многочисленных каналов, которые собрались сниматьпрощание с их бывшим коллегой, проснулись и поймали камерами одну из наиболеепопулярных телеведущих города. Алена, работая на контрасте, постараласьговорить коротко и выразительно. Она преподнесла слушателям покойного Каморногокак выдающегося борца со спаивающей несчастный русский народ алкогольной мафией,тонко намекнула, что именно в результате этой борьбы и пал в конце концовнеугомонный журналист и что родной телеканал продолжит его дело и не дастспуску служителям зеленого змия...

В самый разгар своего патетического выступления Аленабоковым зрением заметила какое-то движение в окружающей толпе. Скосив глаза,она увидела, что сквозь ряды отставников и пенсионерок к ней пробираетсяневысокая худощавая девушка. Подумав, что это очередная поклонница Каморного,которая хочет воспользоваться случаем и высказать перед телекамерой своювеликую и неразделенную любовь, Алена сделала знак глазами оператору – снимай,мол, может, потом пригодится, – и присмотрелась внимательнее.

Вблизи она увидела, что девушка не так юна, как ейпоказалось сначала, – скорее всего это была женщина за тридцать, толькоочень худая и миниатюрная. Кроме того, она показалась Алене моложе из-за своейодежды – черных облегающих джинсов и кожаной куртки «косухи» в металлическихзаклепках. На лице у нее было какое-то странное выражение, как будто онапогружена в себя, глаза смотрели прямо не моргая, спина была неестественновыпрямлена, и двигалась она тоже как-то странно, осторожно, как будто бояласьрасплескать чтото у себя внутри.

Алена насторожилась: лицо, да и вся личность приближающейсяженщины ей не понравились, она опасалась, что та сейчас закатит истерику передкамерой или сделает кое-что похуже. Продолжая говорить ничего не значащиеслова, Алена оглянулась, но поймала только взгляд стоящей неподалеку СветыМальковой. Та беспомощно пожала плечами, показывая, что понимает Алениныопасения, но сделать ничего не может – девица уже слишком близко, нельзяоттаскивать ее прямо перед камерами. Алене стало тревожно.

И она не ошиблась.

Подойдя к ведущей вплотную, девушка распахнула куртку. Аленав ужасе ахнула: внутри к полам куртки было подвешено несколько гранат. В ту жесекунду эта ненормальная выдернула у одной чеку.

В глазах у Алены потемнело. Неужели это все? Неужели еежизнь сейчас закончится из-за какойто психопатки? Неужели все зря – все еетруды, интриги, все ее трудолюбие и все ее коварство, все средства, которые онаиспользовала для того, чтобы сделать карьеру, чтобы пробиться наверх?..

Алена медленно отступала, но девушка с гранатами шла к нейнеотвратимо, как смерть. Время почти остановилось. Наверное, прошли считанныесекунды, но Алена успела передумать и перечувствовать так много... Надо былоброситься прочь, упасть на пол, забиться в какую-нибудь щель, но не было силсбросить страшное гибельное оцепенение, словно злые чары сковали ее телонезримыми оковами.