Она глубокий вздохнула.

– Обещаю, что не сделаю ничего, о чем потом пожалею.

Он притянул ее к себе, обнимая. Чира позволила его теплу опьянить ее до такой степени, что все опасения отошли на второй план.

Девушка хотела, чтобы время остановилось в этот момент. Она чувствовала себя в безопасности рядом с Гаретом, ей было хорошо. Казалось, она оказалась вдали от Херцельга, далеко от Китового мыса. Там, где никто не мог ей навредить, где ей не нужно беспокоиться, что пуля пробьет ее лоб, если она даст слабину.

Он убрал руку, чтобы увидеть ее лицо. Его внимательный взгляд вызывал у Чиры дрожь под коленками. В конце концов она отстранилась, пряча щеки, налившиеся румянцем.

– Будет лучше, если я вернусь домой, – проговорила она, уже стоя в дверях. Воспоминание о лересе вызвало гнев и наполнило решимостью ее лицо. – Я и не подумаю закрыть глаза на это. Дай знать, когда у тебя появится план. Ты знаешь как.

Гарет кивнул. Она ушла.

17

Виновник

Он постучал костяшками пальцев по двери и услышал торопливые шаги навстречу. Дверь отворилась ровно настолько, чтобы голова одной из служанок смогла проскользнуть в щель.

– Рядовой Лорен.

Она на мгновение заглянула внутрь.

Он бросил взгляд поверх нее, как будто стены и мебель, вместе с самой дверью, не были препятствием для него. Девушка почти прошептала:

– Она еще не одета, и мы не смогли заставить ее поесть. Госпожа отказывается даже шевелиться.

В ее выражении читались одновременно страх и вина.

– Я позабочусь об этом.

Служанка кивнула и открыла дверь.

Кирстин сидела на диване у окна, в ночной сорочке, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Ее тонкая шея вытянулась. Лицо была бледным, а щеки еще более впавшими, чем помнил солдат.

– Можете идти, – приказала она горничным.

Поклонившись, они исчезли, оставив их наедине.

Лорен подошел к дивану и сел в противоположном углу лицом к ней. Лереса едва моргнула, глядя на него все тем же пустым взглядом.

– Чего ты добиваешься, Кирстин? – спросил он.

Она слабо фыркнула, прежде чем ответить. Ее брови немного приподнялись, подчеркнув неискренность слов:

– Я просто отбываю наказание. Он сказал не покидать этих стен, это все, что я делаю.

– Его воля меняется день ото дня, – проговорил Лорен. – Он хочет видеть тебя вместе с братьями и сестрами в кабинете.

– Чтобы назначить другое наказание.

Он наклонился вперед и взял ее за руку. Кирстин развернулась к нему. Когда он увидел ее вблизи, у него перехватило дыхание. Черные тени пролегли вокруг под ее красными, опухшими глазами. Он ненароком на мгновение примерил на себя эту безмерную тоску. Ему пришлось сглотнуть, чтобы ком, уже подступивший к его горлу, не задушил его окончательно.

– Ты невиновна. Тебе нечего бояться.

Кирстин с иронией улыбнулась.

– Не пытайся убедить кого-то, когда сам не веришь своим словам.

Лорен перевел взгляд на окно. Его рука дрогнула. Он скрестил пальцы на животе. Безымянный наблюдал, как одиноко повисла ее ладонь.

– Значит, тебя просто силой отведут к нему, а после снова запрут здесь.

Кирстин пожала плечами.

– Я живу в клетке с самого рождения, – призналась она. Ее лицо на миг сморщилось от горечи. – Это Келани заставила меня забыть о неволе.

Лорен вздохнул. Кирстин посмотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Думаешь, она еще жива? – Слезы покатились по ее щекам. – Думаешь, я смогу увидеть ее опять? Она должна была сдаться. Ты должен был настоять! – крикнула она ему в лицо. Ее взгляд стал суровым.

– Кирстин, – сказал он совершенно спокойно, – я сделал все, что мог. Если бы ты только видела, как каждый раз менялось ее лицо, когда я повторял ей это… – Лорен опустил голову. – Я не подведу свое Имя. Я не сдамся. Так что я попытался убедить ее в том, что она сможет выиграть. И… она сделает это, – выдохнул он.

Лереса кинулась на него, ударяя в грудь солдата своим ослабшими от истощения кулаками. Он подхватил ее, чтобы они оба не свалились на пол.

– Ты делаешь это снова, – она рыдала, не скрывая больше гнев. – Врешь мне. Ты не веришь, что она победит.

Лорен взял ее за подбородок, призывая посмотреть на него.

– Она победит, если последует моему совету и применит все то, чему мы с Седриком научили ее, – заявил он категорично. – Последнее слово за ней. Что бы ты или я ни наговорили ей, в конце концов она поступит так, как считает нужным.

Лорен выпрямился, потянув ее за собой. Кирстин встала.

– А теперь забудь о своей сестре и подумай о себе, – попытался он уйти от болезненной темы. – Что она подумает о твоем поведении? Ты ничего не можешь сделать, кроме как молиться Четверке, чтобы они помешали остальным бойцам, поэтому сосредоточься на возвращении своей потерянной свободы. Или ты хочешь оставаться запертой в этой комнате всю оставшуюся жизнь? Кирстин, которую я знаю, не стереть улыбку торжества с лица. Если бы секир увидел тебя в этот самый момент, он был бы более чем доволен собой.

Кирстин оттолкнула его ладони, сжавшись при упоминании отца. Она подбоченилась.

– Мне все равно, – процедила лереса сквозь зубы.

– Нет, тебе не все равно.

Лорен раздраженно забормотал что-то себе под нос. Он провел рукой по лицу, приводя мысли в порядок. Безымянный размышлял над своими словами. Он вспомнил просьбу Келани за несколько минут до начала Арены. Если лереса раскрыла его истинные чувства, возможно, он не так хорошо скрывал их, и кто-то другой мог догадаться. Кто-то вроде Кирстин.

После того как Келани воодушевила его, он не переставал себя спрашивать, зачем она дала ему надежду. Открывшаяся перед ним возможность брака с Кирстин мучила его с того момента, он пылко желал этого, и она будто наполняла его грудь чистым воздухом, при этом казалась постыдно невероятной. Однако почему бы и нет? Келани никогда бы не стала настаивать на чем-то, что хоть как-то могло навредить ее сестре. Она сама сказала: никто не знает ее лучше.

Лорен набрался мужества. Он намеревался рискнуть всем: он был в шаге от того, чтобы стать самым счастливым или самым несчастным человеком в мире.

– Тогда сделай это для меня, – попросил он.

Кирстин сморщила носик. Она посмотрела на него растерянно. Замешательство рассеяло ее злобу.

– Мне нужно, чтобы ты сыграла роль послушной лересы, пока Киган не встанет с больничной койки, – начал солдат издалека. – Я попрошу, чтобы он вступился за меня перед твоим отцом, чтобы тот согласился на нашу