— Да приидет царствие Мое!

Голос звучал мощно, но без надрыва. Звук не умирал эхом в отдаленных уголках помещения, а продолжал свой путь, достигнув стен и потолка, и увлекал за собой все лишнее, нанесенное и построенное за две с лишним тысячи лет, по пути своего следования освещая пространство. Я наблюдал физическую границу распространения звуковой волны. Свет, побеждающий тьму. Символично. Успокаивает. Все-таки приятно чувствовать себя на стороне хороших парней. Зрелище впечатляющее, однако ужасно похожее на рекламу новомодных средств для чистки столового серебра — помещаем почерневшую ложечку в раствор, и на наших глазах она начинает сиять заново. Ох, доиграюсь я однажды со своими аллюзиями!

Судя по выражению лиц нашей шестерки и Билла, дурные мысли посещали меня одного. Остальные пребывали в состоянии экзальтации — полного и всеобъемлющего восторга. Понять их было можно. Мои хлопцы стояли на двух ногах в Москве, опустились на колени в Иерусалиме и, услышав голос Учителя, оказались свидетелями возвращения горе Голгофе первоначального исторического вида.

«Дети мои, — сказал Иисус, обращаясь к ученикам своим, перед тем как облако взяло его из виду, — не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый; и будете Мне свидетелями в Иерусалиме, и во всей Иудее и Самарии, и даже до края земли».

Все шестеро так и стояли на коленях, боясь вздохнуть. И повторилось описанное в деяниях апостолов:

Они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились.

И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них.

И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. Милость Даниила этим не ограничилась. Кроме лингвистических способностей, каждый из принявших огненную присягу мог теперь творить небольшие чудеса и читать мысли. Отмечу с некоторой долей облегчения, что только у граждан рангом пониже их собственного. То есть мы с Биллом им не по зубам. Мне казался принципиально важным вопрос о кольцах. Я понимал, что без их раздачи не обойтись, но очень не хотел, чтобы им достались такие же, как и нам с Биллом.

Даниил посмотрел на меня и Билла, и жестом подозвал нас к себе. Мы подошли и, повинуясь его воле, повернулись к стоявшим на коленях ученикам.

— Это братья ваши, — сказал он. — Любите их и не оставляйте в своих наставлениях! Поднимите ваши руки!

Мы послушно подняли руки, и, как только они достигли верхней точки, на кончиках наших пальцев зародились веселые огоньки, становившиеся все ярче и объемнее. Не прошло и пары секунд, как перстни, родившись в огне, устремились к своим владельцам. С облегчением я констатировал, что дизайн их колец значительно отличался от наших. Они были тоньше и выглядели новыми, в то время как от наших с Биллом перстней веяло тысячелетней историей.

На Голгофу спустилась безлунная ночь, и только восемь колец одиноко горели во тьме. Восемь — правильное число. Именно столько человек спаслось во время потопа: Ной с тремя сыновьями и их жены. Огненные змейки чертили на перстнях арамейские буквы, складывавшиеся в надпись: «Да приидет царствие твое».

Ах, дорогие мои друзья, право, интересно все на свете устроено! Чтобы завершить всю эту катавасию, имени кота Васеньки, друга моего забавного, поэта великого Мишанечки Генеделева, все-таки потребуется бюрократический аппарат.

Ведь без него, без чрезвычайного, сирень опричного, многофункционального, даже под снос Вселенную не организовать никак. И будет ор, и будет газ, получит кто-то где-то в глаз, спасенья в поисках ключей ища не в первый раз. Потом забьется в экзальтации, простит себя в ажиотации и будет к нам ломиться в строй, где всяк с кольцом и всяк герой.

Дело в том, что дерзкая молодежь восприняла свое повышение с пугающим меня оптимизмом. К счастью, мальчики помнили, от кого им достались кольца, так что с субординацией проблем не было, но эксцессов на стороне избежать не удалось. Такие мелочи, как испепеленные гаишники, вставшие на пути кортежа Апостольского приказа, не в счет. Судьба этих граждан и так очевидна! Но после пары инцидентов в ресторанах, где провести грань между лекцией во спасение души, встречей с кумирами и откровенной оргией было довольно сложно, пришлось мне цыкнуть и даже бровь поднять. Ничто человеческое мне, конечно, не чуждо, но то, что устраивает молодежь, начинает напоминать лабораторные занятия по познанию зла. Невольно возникают вопросы — не перепутали ли мои мальчики призвание на службу с пожизненным отпущением грехов? В истории такие примеры не раз случались и заканчивались они, как правило, кровавыми слезками зарвавшихся дурачков.

Мне как мужчине, роскошному во всех отношениях…

В этом месте попрошу сделать легкую паузу, исключительно для набора воздуха и осознания всех моих прелестей. ОК, выдыхайте, и продолжим!

Так вот, лично мне претит использование редкой способности чтения мыслей для соблазнения смазливых официанток. А вас, моралисты, читавшие «Евангелие от Соловьева», я попрошу не вспоминать, какие мысли посещали меня в Детройте сразу после получения перстня. Я, между прочим, сдержался! А вот мои молодые — нет. Позор.

Короче, мальчики порезвились на славу. Но дело-то продолжать было надо, так что, спустя дней десять, когда к ним наконец вернулся рассудок, они виновато приползли в Апостольский приказ за ценными указаниями. Хотя что толку? Свою порцию звездюлей они, понятное дело, получили, но где мне самому брать искомые указания? Хорошо хоть с Президентом Путиным все определилось — он у нас будет царь number one! А вот где еще пятерых набрать?

У Билла задачка тоже не из легких. Президента США он, разумеется, коронует, а где ему искать других претендентов? Ох, чует мое сердце, не справится он сам. И помощники у него, как назло, на загляденье тщедушные. Хорошо хоть Гейтс обошелся без дешевой политкорректности и афроамериканцев себе в секретари не набрал. Не советую искать в этом проявления расизма, в Ветхом Завете, между прочим, на эту тему недвусмысленно сказано:

Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем.

И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих.

Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему.

Умники могут возразить, что у Хама, прародителя негров, и в их числе афроамериканцев, было немало детей, точнее, еще трое — Хуш, Мицраим и Фут. А быть рабом досталось Ханаану. Тонкие знатоки даже процитируют Ветхий Завет: