— Я так и знал, — пробормотал Грант. — Эти сукины… — И вышел из кабинета вместе с леди в черном.

— Франция? — спросил Крит. — Мы были правы?

— Не знаю, — президент Блэр посмотрел на Томаса. — Пятеро их лидеров, включая президента и премьер-министра, собрались сегодня на незапланированное совещание. Вышли оттуда только четверо. Говорят, президент Анри Гаэтан уже не тот, кем был вчера.

— Переворот?

— Судить рано, — сказал Крит. — Но нас не удивит, если окажется, что у Свенсона есть во французском правительстве свои люди.

Президент встал и подошел к письменному столу, держа руку в кармане. Сел на край и скрестил руки на груди.

— О'кей, Томас. Начинайте. Объясните, почему я должен вас выслушать.

— Я не говорю, что должны. Две недели назад я пытался заплатить арендную плату, чтобы не потерять кофейню в Денвере.

— Мы сейчас не об этом. Почему я должен вас выслушать?

Томас помешкал. Встал, обошел диван.

— Я — единственный человек, который видит начало и конец истории. И очень может быть, что по этой же самой причине я единственный человек, который может историю изменить. Не знаю, в какую сторону, но я совершенно уверен, что смогу это сделать. И если я не сумею ее изменить, миллиарды людей, включая вас, скоро умрут.

Начальник штабов поднял бровь.

— Доказательства имеются, — сказал Томас. — И чем больше времени я трачу, приводя их, тем меньше его остается у меня на то, чтобы заняться делом.

Этот выпад, казалось, застал президента врасплох. Он смотрел на Томаса и молчал.

«Прозвучало чертовски самонадеянно», — подумал Томас. Его подчиненные, Лесные Стражники, восприняли бы такой тон как должное. Но здесь-то он — по-прежнему мальчишка, бог знает откуда взявшийся. Не для всех, правда. Хорошо бы и не для президента.

Губы Роберта Блэра тронула слабая усмешка.

— Мужества у вас хватает. Молю Бога, чтобы вы ошибались, но вынужден признать, что в словах ваших, как ни странно, имеется смысл.

— Тогда, если желаете, я скажу больше.

— Я весь внимание.

Томас подошел к портрету Авраама Линкольна и вновь повернулся к собравшимся:

— Я уверен, ваши люди уже обсуждали этот вопрос, но у меня было больше времени, чем у них, на то, чтобы продумать все основательно. Рано или поздно о том, что происходит, узнают все. Скрыть от прессы перевозку оружия будет невозможно. Первые же публикации вздернут мир на дыбы, и можете вообразить, к какому хаосу это приведет. Давление станет астрономическим — одни начнут требовать соглашения со Свенсоном, другие — нанесения превентивного удара. Но оба варианта кончатся плохо.

— Какой же вариант кончится хорошо? — поинтересовался президент. — Может, вы и много об этом думали, но я не уверен, что вы в состоянии оценить всю сложность ситуации.

— В таком случае объясните.

Крит прочистил горло:

— Простите, но, по-моему, не…

Президент поднял руку:

— Все хорошо, Рон. Пусть он знает. — И повернулся к Томасу: — Для начала — недостаток полномочий. Этой страной я руковожу не один — у нас республика, напоминаю. Я попросту не могу делать все, что захочу.

— Можете. И должны! Примените чрезвычайные полномочия.

— Допустим. Между тем вирусом заражено уже более ста наших городов. ЦКЗ и Всемирная организация здравоохранения тонут в таком количестве информации, что в разумные сроки с ним не разобраться. Мы не имеем ни малейшего представления — не считая вашего видения о Циклопе, — где скрывается Свенсон. Оппозиция во главе с Дуайтом Ольсеном уже занимает круговую оборону. Кто-кто, а он найдет возможность обвинить во всех неприятностях меня и воспрепятствовать применению чрезвычайных полномочий. О превентивном ядерном ударе уже поговаривают, и Дуайт вполне может занять эту позицию. Если суждено умереть — умрем сражаясь. Известный лозунг, и я с ним, в принципе, согласен. Даже уступи мы этим смехотворным требованиям «Новой Лояльности», нет никакой гарантии, что нам дадут антивирус.

— Не дадут. Потому-то и нельзя уступать.

— Вы узнали об этом из своих исторических книг?

— Будь я их стратегом, а вы — представителем Орды, то есть моим врагом, я бы вам антивируса не дал. Меняются орудия войны, но не человеческий разум. Именно поэтому, согласно историческим данным, вирус уничтожил больше половины населения Земли. Антивирус они собираются выдавать избранным, хотя обещают обратное. И я уверен, что список их фаворитов возглавляете не вы.

Клэрис тоже встала, подошла ближе. Сидеть остался только Крит.

— Значит, вы хотите, чтобы мы и требованиям их не уступали и войны не начинали, если желаем выпутаться. Ну и что же, интересно, мы должны делать?

Президент кивнул в знак того, что присоединяется к вопросу.

— Я сильно сомневаюсь, что ситуацию спасет какое-то стандартное решение. Как показывает история, сколько их ни принимай, ничего не меняется. Мое решение требует, чтобы вы мне верили. Я понимаю, как это трудно. Но вы поймете, в конце концов, что это — единственный путь.

— Подробнее, Томас, — поторопил его президент. — Что именно вы предлагаете?

— Во-первых, поверить, что я знаю, где Моника. Она — наш ключ к антивирусу. Во-вторых, сделать все возможное, чтобы предотвратить как атомную войну, так и уступку международного сообщества требованиям Свенсона. Блефуйте, если понадобится. Часть оружия отправьте. Но придержите его, чтобы угроза заслуживала доверия. И если решения у нас все еще не будет, когда отосланное оружие достигнет пункта назначения…

— Вы как будто знаете этот пункт, — заметил президент.

— На их месте я выбрал бы одну из европейских стран: по ряду причин, которые могу привести, если хотите. Идеальным вариантом была бы Франция.

Президент нахмурился:

— Продолжайте.

— Если к тому времени у нас еще не появится решение, вы должны будете уговорить другие страны — те, что поближе к Франции, если я прав, Англию и Израиль, — действительно передать их оружие террористам. Если они не захотят сотрудничать, на нас ляжет ответственность за атомную войну, которая погубит не меньше людей, чем вирус.

Роберт Блэр взглянул на Рона Крита. Начальник штабов скептически покачал головой:

— Израиль на это не пойдет.

— Поэтому к созданию коалиции нужно приступать немедленно, начав с Израиля, — сказал Томас. — «Немедленно» означает «сегодня».

— Так в чем же заключается план, Томас? — спросила Клэрис.

Томас обвел взглядом всех троих. И понял, что они испуганы и растеряны. Он и сам пребывал в растерянности, но все же кое-какое преимущество у него имелось.

— Мой план таков… Вы должны препятствовать им всеми доступными средствами, хитростью и дипломатией, и надеяться, что я успею найти способ их остановить.