Камилла и Соня посторонились, пропустили женщину.

В коляске спал совсем крошечный малыш.

— Мои родители поехали утром к друзьям на дачу, — глядя вслед женщине с коляской, тихо сказала Соня. — И всё! Назад не приехали.

— Авария?

— Да. У маминой подруги был день рождения. Папа ещё говорил, что поздравить её можно и в понедельник, когда в Москву вернётся, а мама настояла. Представляешь, у меня в тот день такое отличное настроение было… Весь день. Родителей уже не было, а я ничего не чувствовала…

Соня наклонилась, сорвала травинку и помяла в руках.

— Мы сначала с бабушкой на её пенсию жили, а потом и бабушки не стало.

Камилле хотелось обнять Соню, но она не рискнула.

— Меня все вокруг жалели. И Иван жалел. И это так… противно.

Камилла Соню понимала.

— Я боялась, что Иван из жалости хочет на мне жениться.

— Чушь! Он тебя любит!

— Я знаю, — покивала Соня. — А теперь я боюсь рожать…

Соня боится родить, потому что с ней и с Иваном тоже может что-то случиться и ребёнок останется один.

Показались знакомые кусты. Камилла остановилась, огляделась.

Задрала голову, оглядела крону клёна.

Они топтались у кустов долго и безрезультатно. Собственно, на результат Камилла не рассчитывала. Это Соня надеялась что-то найти на месте преступления.

Потом внезапно потемнело, донёсся далёкий гром.

Повезло, до дома успели добраться до дождя. Впрочем, дождь пошёл не сильный и не долгий, основная гроза прошла стороной.

* * *

День выдался суматошный и пустой. После разговора с Юлей Иван встретился ещё с несколькими людьми, пытался разговорить их на острые темы, но получилось неудачно. Разговоры он записал, конечно, но сейчас сомневался, стоит ли их выкладывать. Разговоры получились пресными, скучными, а ничего опаснее скучных видеоблогов придумать было невозможно. Лучшего способа отпугнуть подписчиков не существует.

Настроение ещё больше испортилось, когда не застал дома жену.

— Ты где? — рявкнул Иван, сжимая телефон, и покосился на кроссовки, в которых прошёл в комнату.

Соня требовала, чтобы он снимал уличную обувь, как только входил в квартиру.

Стараясь не наступать на лежавший на полу большой ковёр, на котором Соня делала свои хитрые упражнения, вернулся в прихожую.

— Я скоро приеду, — виновато ответила Соня.

То есть это он почувствовал, что она виновата, посторонний бы ничего такого не заметил.

— Ты с Камиллой? — грозно прошипел Иван.

Чёрт возьми, он же сто раз просил её немедленно звонить, если Камилла объявится!

Вообще-то он был почти уверен, что Камилле настоящая опасность не угрожает, но Соню лучше держать подальше от даже самой гипотетической опасности.

— Я скоро приеду, — повторила жена.

— Я сам приеду! — отрезал он. — Вы где?

Он удивился, жена спорить не стала. Это потом, пытаясь объехать начавшиеся собираться пробки, с тоской понял, что спорить Соня не стала, потому что случилось что-то нехорошее. Что-то такое, с чем они сами справиться не могут.

То есть понимают, что не могут справиться. На самом деле без него справиться они не могли ни с чем. Просто Иван из вежливости этого не говорил.

— Что случилось? — не здороваясь, зло спросил он, когда Камилла ему открыла дверь.

За спиной хозяйки топталась Соня.

То, что они, перебивая друг друга, ему рассказывали, не вмещалось ни в какие рамки. Этого просто не могло быть.

Ему казалось, что электронные письма и убийство — это разные истории. Между собой не связанные.

Или он всё понимал неправильно?

— Я не уверена, что это был выстрел, — повторяла Камилла.

Ей не хотелось иметь дело с Иваном.

Ему тоже не хотелось иметь с ней никаких дел, но жизнь распорядилась по-другому.

То есть Соня распорядилась.

Он, конечно, заставил их отвести его на место происшествия. А потом тщательно, как настоящий опер, всё вокруг осмотрел.

Если бы Камиллу хотели убить, лучшее место найти сложно. Народу здесь всегда мало, а добежать до выхода из парка можно за пару минут.

Её хотели напугать.

Иван так и сказал:

— Тебя хотели напугать.

Только потом, когда ехал вслед за машиной жены, засомневался.

Человек, который имел все основания пугать Камиллу, не мог это сделать. Физически не мог.

Получалось, что все его предыдущие рассуждения и все выводы ничего не стоили.

Просыпаться Антону не хотелось. Ему ничего не хотелось.

Вчера он ждал вечера, поглядывая на часы, жалел, что время тянется медленно, и был абсолютно уверен, что Анастасия Берестова ждёт его за соседней стеной. Вообще-то, стен между ними было несколько, но Антону всё равно казалось, что она рядом.

Он не сразу понял, что дверь её офиса заперта. Он тряс и дёргал дверь, и оторопело оглядывал пустой коридор, как будто искал кого-то, кто сможет ему помочь.

Помочь ему не мог никто.

Антон дёрнул дверь в последний раз и поплёлся к лифтам.

Он законченный идиот. Он придумал то, чего на самом деле не было.

Анастасия Берестова светилась не из-за него и не для него.

У неё была своя жизнь, в которой она боялась за дядю-врача и делилась своими опасениями с Антоном просто потому, что так сложились обстоятельства.

А то, что случилось с ним, называется «седина в голову, а бес в ребро».

Седины в волосах Антон пока не замечал, но по сути верно.

Спать ему захотелось, когда сел в машину. Заснуть бы и год не просыпаться.

Антон открыл глаза — жены рядом не было. Он снова закрыл глаза, но понял, что снова заснуть не сможет.

Зазвонил Камиллин телефон. Жена с кем-то заговорила, через пару минут заглянула в спальню.

— Проснулся? — обеспокоенно спросила она.

— Проснулся, — подтвердил Антон.

— У тебя ничего не болит?

— Не болит! — Он попытался ей улыбнуться, с трудом скрывая раздражение. — С какой стати у меня должно что-то болеть!

— Но… Ты вчера был какой-то совсем больной.

Вчера он лёг спать, едва доехав до дома.

Он делал вид, что заснул, и больше всего на свете мечтал остаться в одиночестве.