— Несколько сотен… — осторожно продолжила я.

— Да, — кивнул Юл. — Возможно. — Поцелуй в шею. — Не считал. — Приник к губам, просовывая язык мне в рот и только через несколько очень жарких минут, уточнил: — Это на что-то влияет?

Я почти забыла, что хотела сказать. Отвлеклась.

— Нет, я не об этом! Я хотела спросить, зачем тебе я?

Он даже остановился, хотя в этот момент его ладонь как раз сжала мою ягодицу, а язык обрисовал изгиб ушной раковины, отчего по телу прокатилась приятная дрожь.

— Странный вопрос… — он покачал головой. — Любить, конечно.

— Но почему? Я ничем не особенная! Почему ты продолжаешь за мной… Эй! — я вдруг вспомнила. Даже несмотря на его ладонь, так увлеченно и горячо мнущую мою задницу. Несмотря на то, что за время, что я формулировала вопрос, он уже нашел у меня штук пять эрогенных зон только на шее. — Ты ведь обещал отстать от меня! Ты не можешь нарушить свое обещание, ты же мужчина!

— Я еще и юрист. Нарушать обещания так, чтобы никто не придрался — моя профессия, — и он накрыл мой рот своим, захватил в плен язык, атаковал своим и лишил меня дыхания, воли к сопротивлению и голоса.

— Мммм? — это все, что я могла сформулировать.

— Хочешь, чтобы я перестал? — поинтересовался Юл, рисуя кончиками пальцев узоры на моей ключице.

— Нет!

— Значит, пострадавшая сторона не имеет никаких претензий. Дело закрыто.

И не успела я ахнуть, как он подхватил меня на руки.

Точнее, ахнуть я успела и даже начать:

— Я же тяжелая!..

Хотела сказать, что уронит, но вдруг поняла, что он держит меня, совсем не напрягаясь. Спокойно и ровно, как будто я не вешу все восемьдесят килограмм.

Последний раз меня пытались носить на руках на выпускном — я была намного легче, а парень, который подхватил меня на кураже, считался самым сильным в классе. Но я чувствовала, как подрагивают его мышцы и все удовольствие портилось из-за опасений, что он меня сейчас уронит.

Юл не уронит.

Он пронес меня через всю гостиную и потом еще коридор и распахнул дверь в свою спальню. Ту самую, где тепло и тихо, я полагаю.

Она была по-настоящему мужской — ничего лишнего, только огромная кровать с изголовьем из темного дерева, две лаконичные тумбочки по бокам, плотные шторы и кожаный боксерский мешок на цепях в углу.

Юл опустил меня на кровать, одновременно целуя, и лег рядом, тут же сграбастав в объятья. И снова — глаза в глаза, и пропадает ощущение его подавляющего размера. Настолько, что я сама несмело его целую — и в ответ на мой поцелуй получаю резко усилившуюся активность.

На моей блузке семь пуговиц, и расстегивание каждой сопровождается поцелуем завоеванного пространства. Не знаю, как он это делает, но слишком большие, слишком сильные, слишком мускулистые его руки умеют дотронуться так нежно, погладить так вовремя, что я судорожно вздыхаю и с трудом подавляю дрожь, пробегающую по телу.

На последней пуговице я вдруг понимаю, что там у меня… ну, живот. И отсутствие талии. Все-таки человек, настолько замороченный своим телом, как Юл, — куда уж там Владу! — наверняка не терпит у женщин складочек, дряблостей и целлюлита. Тренер, который в спортзале показывал мне тренажеры, по-моему, содрогался от отвращения, глядя, как колышутся мои жиры. И Влад говорил…

Я привычно сжимаюсь и вздрагиваю, когда мужские пальцы дотрагиваются до моего живота.

Юл замирает.

Вот оно!

— Что-то случилось? — полушепотом спрашивает он. — Я что-то не так сделал?

— Я толстая… — бормочу я.

Влад обычно на это раздраженно замечал, что он в курсе, поэтому надо больше заниматься.

Юлиан хмыкает.

— Ты, прости, — что?.. — переспрашивает он. — Ты вот прямо сейчас, в этот момент, думала о том, что ты какая-то не такая?

— Толстая… — бормочу я, нелогично прячась у него на груди.

Ну, а что он меня приучил к тому, что всегда утешит? Сам виноват.

— Будь я чуточку менее уверен в себе, я бы сейчас собрался и ушел доживать свой век в монастырь. Раз женщина, которую я хочу, и делаю все, чтобы она меня захотела тоже, вдруг начинает думать в постели о такой ерунде. Но я упрямый… — сообщает он мне и уже без всяких осторожных нежностей стаскивает мою блузку, джинсы, одним ловким движением расстегивает бюстгальтер — даже я вожусь дольше!

Сотни женщин… еще бы не научиться с таким послужным списком.

Вообще-то я не люблю мужчин с богатым опытом. Когда мне было около двадцати, а мужчинам моим ненамного больше, секс был отличным. А чем дальше, тем опытнее мне доставались любовники, и тем хуже были постельные забавы.

Один раз попался ловелас — тоже с несколькими сотнями, и он был чудовищно скучен.

Я как-то подумала и сделала вывод, что опытные мужчины просто находят удачную тактику и начинают применять ее на всех подряд. Это логично и стоит меньше усилий. Теряется, конечно, какое-то волшебство, но в среднем выходит неплохо, так зачем что-то менять?

Поэтому я не жду от Юла особых чудес.

Очень зря.

Кажется, я нашел секрет Сплюшки.

Она не должна успеть испугаться.

У нее такая нежная тонкая кожа, особенно на запястьях, такие маленькие пальчики, которые хочется облизывать по одному, такая нереально мягкая грудь — хочется остановиться, подождать, насладиться моментом, испробовать до конца.

Но я уже понял: стоит перестать ее удивлять, чуть-чуть притормозить с интенсивностью ощущений, как из ее глаз исчезает поволока, и она смотрит на меня попеременно то с ужасом, то виновато. Шутки шутками, но она — вызов. Ее надо завоевывать каждую секунду, не расслабляться, вообще не думать о себе.

Зато награда так сладка…

Веду пальцами по внутренней стороне руки — и у нее срывается дыхание.

Выманиваю язык из ее рта, затягиваю в долгий поцелуй — и она требовательно тянется губами за мной, когда он кончается.

Сжимаю губами ее розовый сосок, обвожу языком по кругу — и она непроизвольно стискивает бедра.

Кладу пальцы ей между ног, нежно раздвигая складочки — она уже стонет.

Мне совершенно сносят башню изгибы ее тела: мягкая линия груди, текучая, изменчивая, переход к талии, по которому моя ладонь проводит еще и еще, потому что ощущение такое манящее, что я рискую завоеванным преимуществом ради еще одного раза, круглый живот, который терпит только поцелуи — от касаний рук Соня просыпается и начинает зажиматься.

Мне некогда даже раздеться — передо мной самая мягкая, сладкая и манящая женщина, и тратить драгоценные секунды даже на то, чтобы стянуть футболку, кажется преступлением. Все успеется, пока я еще не насытился ее нежной кожей, теплой и гладкой, ее поцелуями, что становятся все смелее, запахом ее волос. Тем, как она льнет ко мне, как подается навстречу пальцам, размазывающим ее влагу по внутренней стороне бедер. Дразню ее, не иду дальше, путешествую вдали от цели, хочу заставить умолять. Но она только кусает губы и дрожит от моих касаний.