Юрий вел машину, настороженно вслушиваясь в прерывистое, какое-то натужное гудение двигателя, и с грустью думал о том, что старушке “Победе” осталось совсем недолго. Он так и не успел превратить ее в сверкающий лаком и хромом ретро-автомобиль, на кожаных подушках которого можно катать по городу охочих до экзотики толстосумов. Заработков едва хватало на то, чтобы поддерживать разваливающуюся машину в рабочем состоянии. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что наступающей зимы “Победа” не переживет.

Зеленый сигнал светофора далеко впереди замигал и сменился желтым. Юрий начал притормаживать метров за пятьдесят, осторожными нажатиями на педаль гася скорость, но тяжелая машина, поскрипев тормозными колодками и проскользив несколько метров на заблокированных колесах, все равно выползла за стоп-линию на добрых пол-корпуса.

– Гм, – осторожно сказал сидевший на заднем сиденье пассажир, а его молоденькая миловидная спутница беспокойно задвигалась, испытывая непреодолимое желание выскочить из машины и прогуляться пешком. Юрий промолчал: они были правы.

Он включил первую передачу и плавно тронул машину с места, как только красный сигнал сменился желтым, но “Победа” все равно миновала перекресток последней – маневренность у нее даже в дни молодости была совсем не та, что у нынешних автомобилей. Юрий с усилием вдавил в пол тугую педаль сцепления, переключился на нейтралку, снова выжал сцепление и включил вторую передачу. Как он ни старался, древняя коробка передач издала душераздирающий скрежет, пронзительно завизжав шестернями. Юрий принялся терпеливо разгонять свой тяжелый броневик до скорости, позволяющей перейти на третью передачу. К тому моменту, как бешено скачущая стрелка спидометра добралась до отметки “40”, на видневшемся впереди светофоре снова загорелся красный.

– Я, конечно, извиняюсь, – снова подал голос пассажир, – но нельзя ли немного побыстрее? Так мы можем опоздать на самолет.

Юрий подавил вздох.

– Извините, – сказал он. – Не волнуйтесь. Старый конь борозды не портит. Вот выберемся за город, раскочегарим ее как следует, и все будет в порядке.

Видимо, в его голосе не было должной уверенности, потому что пассажир откашлялся и немного агрессивно переспросил:

– Да?

– Да, – сказал Юрий, про себя считая светофоры, оставшиеся до выезда из города.

Пассажир замолчал и больше до самого Быково не проронил ни слова, выражая недовольство красноречивым молчанием. Когда на стоянке перед стеклянными дверями аэропорта он отдавал Юрию деньги, на губах его блуждала ироничная усмешка, хотя особенно потешаться было нечего: на свой рейс он успел с запасом. Эта идиотская ухмылка почему-то больше всего разозлила Юрия, хотя он понимал, что злиться следует прежде всего на себя самого: смуглолицый сосед из восемнадцатой квартиры, прежде чем в целях личной безопасности сменить адрес, вполне серьезно предлагал купить ему новую машину. Более того, Юрий не считал подобное предложение излишне щедрым: то, от чего он спас Умара, для последнего было хуже смерти, и горячая благодарность с его стороны была вполне оправданной и закономерной. Но что-то мешало Юрию поверить в искренность чувств своего должника и принять от него подарок – любой подарок, не говоря уже о машине. Ему почему-то казалось, что, взяв у вежливого чеченца ключи от машины, деньги или хотя бы бутылку коньяка, он установит между собой и Умаром некую связь, которую потом будет сложно разорвать. Он не хотел иметь с чеченцем никаких дел, тем более что сборщики податей его больше не трогали. Это означало, что бизнес Умара вовсе не так безобиден и легален, как полагал Юрий. Конечно, лучше всего было бы отказаться и от этой, с позволения сказать, “льготы”, но как это сделать, Юрий понятия не имел.

Трогаясь с места, он недостаточно плавно отпустил сцепление, и двигатель моментально заглох, словно только того и дожидался. Юрий чертыхнулся и принялся терзать квохчущий стартер. С третьего раза машина наконец завелась. Филатов плавно отпустил педаль сцепления и тут же что было сил ударил по тормозам, потому что дорогу ему преградила подлетевшая на бешеной скорости таксопарковская “Волга”. Она встала как вкопанная, замерев в нескольких сантиметрах от бордюра. Старенькая “Победа” Филатова, скрипнув тормозными колодками, тоже остановилась, чуть не врезавшись бампером в заднее крыло “Волги”. Сзади взвизгнули тормоза, коротко прошуршали покрышки, и, бросив взгляд в зеркало, Юрий увидел еще одно такси, которое плотно подперло его с тыла, отрезав все пути к отступлению. Он совсем забыл о непрекращающихся разборках между водителями, но в данный момент ему как раз не хватало парочки воинственно настроенных таксистов, чтобы было на ком сорвать злость.

Движок “Победы” радостно чихнул, машина конвульсивно содрогнулась и опять заглохла. Юрий опустил стекло слева от себя, снова позабыв об испорченном стеклоподъемнике, и выставил голову в окошко.

– Какого черта?! – взревел он, с облегчением давая волю голосу. Несколько пассажиров, мерзших на остановке в ожидании автобуса, вздрогнув, повернули головы в его сторону. – А ну, убери свой драндулет, пока я прямо через него не проехал!

– С-час, – издевательски ответил выбравшийся из кабины передней “Волги” таксист, разболтанной походочкой направляясь к Юрию. Филатов заметил, что правая рука у таксиста почему-то не сгибается в локте, да и ладонь он держал как-то странно – лодочкой, вывернув ее пальцами назад. Он явно прятал в рукаве что-то продолговатое и, судя по всему, увесистое. “Если это не монтировка, – подумал Юрий, – то я – не я, а маршал Гречко. Ну-ну, приятель. Знал бы ты, как это кстати!..” – Сей минут, – продолжал таксист, – только галоши надену. Насквозь он проедет… Ты ее сначала заведи, недотыкомка! А ну, вылазь из машины, побазарить надо!

– А может, не надо? – с надеждой спросил Юрий и улыбнулся таксисту, оскорбительно обнажив десны. Он пару раз встречал этого крикуна на стоянках. Тот легко переходил от балагурства и прибауток к остервенелой ругани, все время стрелял у всех без разбора сигареты и, чуть что, норовил схватить кого-нибудь за грудки. Росточка он был средненького, телосложения вполне заурядного, но, поскольку Юрий сидел в машине, выставив голову в окошко, таксист, судя по всему, чувствовал себя большим и сильным. Несомненно, засунутая в рукав куртки монтировка прибавляла ему уверенности в себе.

– Нет, ты слышал? – сказал таксист, обращаясь к своему коллеге, который тем временем подошел сзади. – Ну, скажи, Бармалей: какого хрена эта гнида надо мной издевается?

Бармалей, здоровенный и сутулый, как медведь-шатун, до глаз заросший черной жесткой щетиной мужик лет сорока, недовольно сдвинул густые брови.

– Погоди, Васька, не сепети. Выходи, мужик, не доводи до греха. Сказано же вам было: в Быково не соваться, нам самим здесь ловить нечего. Договорились же, кажется…

– Со мной никто не договаривался, – сказал Юрий, немного сбавив тон. Этот здоровяк был ему чем-то симпатичен, хотя из двоих противников именно он, пожалуй, представлял наибольшую опасность.

– Навесь ему по чавке, – кровожадно предложил Васька. – Или дай мне, я сам навешу!