Внезапно Данило выпрямился, и старуха, которую он изображал, исчезла.

— И как же ей удается с такой пользой для себя «делать столько добра людям»? — спросил Брунетти.

— Всем известно, что они ссужают деньги. Эта парочка всегда толчется на кампо по утрам, и люди знают, где их найти.

— Но как они узнают?

— А как люди узнают обо всем? — вместо ответа спросил Данило. — Слухом земля полнится. К Волпато идут игроки. И, конечно, те люди, у которых не хватает денег заплатить налоги или оплатить счета в конце месяца. Они подписывают бумагу, обязуясь вернуть долг к определенному сроку, и к этой сумме всегда добавляется процент. Но к сроку они вынуждены будут занять еще больше денег: игроки не выигрывают, а люди никогда не получают больше того, что приносит их бизнес.

— Что меня поражает, — произнес Брунетти после минутного размышления, — ведь все законно!

— Если у них на руках документ, составленный нотариусом и подписанный обеими сторонами, нет ничего более законного.

— А кто нотариусы?

Данило назвал троих — уважаемые граждане с обширной практикой в городе. Один из них работал на тестя Брунетти.

— Неужели именно они?

Брунетти не сумел скрыть своего удивления.

— Ты думаешь, Волпато публично объявляют, что приплачивают им? Или ты думаешь, нотариусы платят налоги с того, что зарабатывают у Волпато?

Брунетти нисколько не удивился, что нотариусы могут опуститься до того, чтобы стать составной частью такого грязного бизнеса, сюрпризом для него стали лишь названные другом имена: один из этих людей был рыцарем Мальтийского ордена, а другой — бывшим членом городского совета.

— Ну, пойдем выпьем, — предложил ему Данило, — и ты расскажешь мне, зачем тебе надо знать обо всем этом. — Взглянув на лицо Брунетти, он поспешно произнес: — А можешь и не рассказывать.

Пока они шли по узенькой калле к бару «Роза Сальва», Брунетти поведал другу лишь о том, что он интересуется ростовщиками города и их положением в обществе — между законом и криминальным миром. Среди клиентов Данило было много пожилых женщин, и большинство из них обожали его, поэтому он часто выступал в роли слушателя бесконечного потока сплетен. Любезный и терпеливый, всегда готовый выслушать, когда дамы хотели поговорить, он за годы работы в аптеке накопил столько сведений о жителях города, что порой становился для Брунетти неоценимым источником информации. Данило назвал Брунетти имена самых известных ростовщиков, охарактеризовав каждого и предоставив сведения о богатстве, которое им удалось скопить.

Данило говорил довольно долго, Брунетти даже не нужно было задавать ему никаких вопросов. Наконец, взглянув на часы, аптекарь сказал:

— Мне надо идти. Ужин в восемь.

Они вместе покинули бар и дошли до Риальто, неспешно беседуя о том о сем. На мосту они разошлись, и оба поспешили домой, к ужину.

Уже не первый день Брунетти перетасовывал, по-разному расставлял разрозненные кусочки информации, пытаясь создать логически непротиворечивую схему. Люди из Кадастрового отдела, насколько он понял, должны знать, кто из венецианцев собирается начать реставрационные работы или должен будет заплатить штраф за нелегальную реконструкцию в прошлом. Они должны знать и то, какова сумма штрафа. Не исключено даже, что они сами решают, какой должна быть эта сумма. Для этого им требуется информация о финансовом положении владельца недвижимости, а добыть ее не так уж трудно — ведь синьорина Элеттра, разумеется, не единственный компьютерный гений в городе. Ну а потом… Потом всякому, кто жалуется, что у него недостаточно денег, чтобы заплатить штраф, чиновники, должно быть, предлагают обратиться к Волпато.

Брунетти решил: пора нанести визит в Кадастровый отдел.

Когда на следующее утро, чуть позже восьми тридцати, он пришел в квестуру, дежурный офицер доложил, что приходила молодая женщина и хотела поговорить с ним. Нет, она ничего не объяснила и, когда офицер сообщил ей, что комиссар Брунетти еще не появился, сказала, что сходит выпить чашечку кофе и вернется. Брунетти попросил молодого человека привести ее, как только она придет.

Он читал первую полосу «Газеттино» и уже подумывал, не пойти ли и ему выпить кофе, когда в дверях появился офицер, — привел посетительницу. Он отступил в сторону, и в кабинет проскользнула девушка, почти подросток. Дежурный офицер отдал честь и закрыл за собой дверь. Брунетти жестом пригласил посетительницу войти: она все еще стояла у двери, словно чего-то опасаясь.

— Смелее, синьорина, проходите.

Она медленно пересекла комнату и присела на краешек стула, сложив руки на коленях. Брунетти мельком взглянул на нее и, склонившись над столом, стал перекладывать бумаги с одной стороны на другую, чтобы дать ей время освоиться.

Через минуту комиссар поднял глаза и улыбнулся, подумав, что это ободрит девушку. Он скользнул глазами по темно-каштановым волосам, подстриженным коротко, как у мальчика, светло-голубому свитеру и потертым джинсам. Пригляделся: глаза такие же темные, как и волосы, а ресницы такие густые, что сначала он подумал, что они накладные, пока не заметил, что у нее на лице вообще нет макияжа. Она была хорошенькой, какими бывают совсем молоденькие девушки: тонкая кость, аккуратный прямой носик, гладкая кожа и маленький рот. Если бы он увидел ее в баре с чашкой кофе в руках, второй раз не посмотрел бы, но сейчас, изучая ее внешность, он подумал: должно быть, это счастье, что он живет в стране, где так часто встречаются симпатичные девушки и где даже очень красивые девушки — не такая уж редкость.

В конце концов она победила свою робость, откашлялась и проговорила:

— Я подруга Марко.

У нее был необыкновенно красивый голос: низкий, мелодичный, чувственный, такой обычно бывает у женщин, чья жизнь полна счастья и удовольствий.

— А почему вы пришли ко мне, синьорина?

— Потому что я хочу помочь вам найти людей, которые убили его.

Брунетти постарался сохранить на лице невозмутимость. «Это, должно быть, та девушка, которая звонила Марко из Венеции», — сообразил он и спросил с улыбкой:

— Видимо, вы и есть второй кролик?

Вопрос комиссара ее потряс. Она прижала руки к груди и, не замечая этого, надула губы, что и вправду делало ее очень похожей на кролика.

— Откуда вы об этом знаете?!

— Я видел его рисунки, — объяснил Брунетти. — Марко был очень талантлив, а кролики у него — сквозной мотив.

Она склонила голову, и он подумал, что она плачет, но ошибся.

— Когда я была маленькой, у меня был крольчонок. — Она посмотрела ему в глаза. — Я рассказала об этом Марко, и он пожаловался, что его отец отстреливает и травит кроликов у них на ферме. Его отец сказал: «Когда они дикие, они настоящие паразиты». Так он сказал.

— Понятно, — протянул Брунетти.