Смотреть на все это было жутко, но мальчик Петя все равно смотрел… как завороженный, не смея оторвать глаз.

Вдруг какая-то сила выдернула его, мальчика, из кустарника, встряхнула, да так сильно, что у него клацнула челюсть…

– Что?! Подглядывать вздумал! – прозвучал над ухом чей-то знакомый до ужаса голос.

Над ним, над мальчиком Петей, злостно нарушившим существующие здесь, в Бутове, строгие правила и запреты, навис не кто иной, как сам Дмитрий Абросимов: светловолосый гигант, у которого даже брови белые; альбинос с черными глазами, в глубине которых, подобно адским угольям, переливаются, посверкивают багрово-красные огоньки.

Этот страшный человек, которого опасались даже его сослуживцы, ведал ликвидациями на полигоне. И этим, собственно, уже все сказано.

– Ты преступил наш закон! – сказал Абросимов и потащил малолетнего злоумышленника туда, откуда доносились все эти «щелк!», «щелк!». – Товарищи… вот еще один враг народа! Какие есть предложения?

– Исполнить! – успел первым высказаться отец. – В расход!

– Исполнить!.. Исполнить!.. – согласно закивали головами пахнущие порохом и кровью чекисты. – Шлепнуть негодяя, и весь разговор!

Швец почувствовал, как вся его жизнь перетекла в одну точку и сконцентрировалась где-то у основания черепа… Успел ощутить, как его мощным рывком бросило вперед… и тут же очнулся, придя в себя наконец после нескольких суток беспамятства.

В первые секунды у Валеры было такое ощущение, словно он только что очухался после крутого бодуна.

Поначалу он и повел себя соответственным образом, автоматически следуя – как и положено высшему примату – уже отшлифованным прежней жизнью рефлексам. То есть уселся в кровати и стал искать бутылку с водой или чайник, чтобы залить водой полыхавший в утробе пожар…

Ну и где это, спрашивается, он умудрился так нажраться?

Прошло еще несколько секунд, прежде чем он смог разлепить глаза и оглядеться окрест себя.

– Ну н-ни ф-фига себе! – пробормотал Валера. – И где это я?

Кровать, на которой он сидел, была ему незнакомой. Случается, конечно, что переберешь малость, а потом не можешь вспомнить имя своей сексуальной партнерши… Но Валера и комнату, в которой он сейчас находился, тоже не смог вспомнить.

Пребывая в сильнейшем недоумении, он ощупал голову: черепушка точно его, знакомая до боли… Вот только рожа сильно небритая.

Спал он, однако, раздетым. С кем именно спал? Да хрен его знает: кроме него, здесь никого, кажется, нет…

Кое-как, с попытки эдак четвертой, он все же смог встать с кровати. Почва тут же попыталась уйти из-под ног… Чтобы не потерять равновесия, он схватился за стул, на котором висела чья-то одежда… Почему это «чья-то»? Это ведь его брюки?! Ну да… А эта клетчатая рубашка? А вот рубаха, определенно, не из его гардероба…

Во рту стоял отвратный кисловато-металлический привкус. Сфокусировав взгляд, он обнаружил на прикроватной тумбочке графин с водой, стакан и круглую пластиковую крышечку, на которой лежали две капсулы. Одну капсулу он тут же отправил в рот, запив ее водой прямо из графина. Даже если это яд, подумал он, все равно хуже, чем сейчас, уже не будет…

Прошло всего несколько секунд, и ему стало значительно лучше. Во всяком случае, боль теперь пульсировала лишь где-то в височных долях, причем амплитуда этих болезненных пульсаций постепенно сокращалась.

Стены комнаты, в которой он находился, были обиты вагонкой, как в каком-нибудь загородном коттедже. Пахло хвоей, разогретым на солнце деревом и лекарством. Через приоткрытую фрамугу окна, игриво шевеля занавески, в комнату проникал снаружи легкий ветерок. Показалось, что он слышит доносящийся оттуда же птичий щебет; но нельзя исключить, что эти самые «птички» чирикают где-то в его собственном чердаке.

Валера кое-как напялил брюки, надев их прямо на голое тело. И тут же услышал подозрительное шебуршание, доносившееся в комнату через приоткрытую дверь.

– Эй! – пугаясь собственного голоса, позвал он. – Есть тут кто еще живой?

Швец выбрался в коридор, стены которого оказались тоже обитыми вагонкой. Здесь он обнаружил… Машу Данилову. И вот что любопытно: она, кажется, была в лом пьяна. Или капитально обдолбана… Какая-либо одежда на ней напрочь отсутствовала. Маша, чуть отставив аппетитную округлую попку и выгнув гибкий стан, держалась двумя руками за стенку; при этом ей с трудом удавалось сохранять равновесие. Молодая женщина явно пребывала в том состоянии «шторма и качки», из которого только что выбрался сам Валера благодаря спасительной пилюле, которую он проглотил, даже не задумываясь… «Все ясно, – подумал он, – это мы на пару с Даниловой так капитально набрались…»

Валера хотел взять Машу под локоток и сопроводить в комнату, но она отмахнулась, выдернув руку. Причем едва не свалилась при этом на пол.

– Отвали! – пробормотала Данилова. – Убери от меня свои лапы, козел…

Швец решил, что не стоит обижаться на пьяную бабу. Хуже всего было не то, что Маша ругается на него, а другое: он решительно не помнил, в честь чего они устроили крутую гулянку, с чего у них все началось, чем все завершилось… А также то, как далеко они зашли в своих отношениях с Машей Даниловой…

Судя по тому, что Валера проснулся в чужой двухспальной кровати, в каком-то загородном коттеджике, в компании с голой Даниловой и при этом нифига не помнит… Мда, погуляли они, видимо, неслабо.

– Хорошо мы, однако, повеселились, – не слишком уверенно сказал Швец, обращаясь к молодой женщине, которая по-прежнему подпирала стену коридора двумя руками. – Милая, ты была просто превосходна… Надеюсь, тебе тоже все… понравилось?

– Боже, какой идиот, – простонала Данилова. – Ну все, все… хватит пялить зенки на меня! Чего уставился?! Принеси-ка мне лучше какую-нибудь одежду! Халат или рубашку!

Швец подумал, глядя на нее, что девушка все еще малость не в себе. Одновременно он ощутил мощный зов плоти – вид голенькой Даниловой подействовал на него крайне возбуждающе. Но, как истинный джентльмен, он не решился воспользоваться столь удобным случаем, благородно рассудив, что интимные отношения не терпят суеты и лобового напора..

Он вернулся в комнату, чтобы выполнить просьбу Даниловой… И тут вдруг вспомнил о чудодейственных пилюлях, одна из которых несколькими минутами ранее помогла ему избавиться от жуткой головной боли.

– Вот, Маша… выпей-ка это лекарство! – сказал Валера, вернувшись в коридор с заветной капсулой и стаканом воды. – Не бойся, я его уже испытал на себе! Как видишь, живой пока.

Преодолев вялое сопротивление Даниловой, он все же заставил ее проглотить капсулу, дав запить неведомое снадобье глотком воды из стакана.

Только сейчас он заметил, что левое предплечье Даниловой замотано эластичным бинтом телесного цвета. И точно такая же повязка – это обстоятельство он только сейчас обнаружил – красовалась на его левом предплечье.