Он даже обрадовался этому открытию. Если эти двое заночуют у Торгула, можно будет подробно расспросить их о хозяине. Таким образом, все встанет на свои места легко и просто! Без риска поединка, без необходимости лишний раз дергать удачу за хвост, пытаясь повернуть ее к себе лицом. Впервые за весь день Иван хлестнул коня нагайкой, переводя его на широкую рысь. Уже подуставший четырехлетка обиженно мотнул головой, но ослушаться не посмел.

Легкие сумерки легли на землю. До шатров оставалось менее версты. Вот сейчас эта длинная балка изогнется, нужно будет перевалить через нее, одолеть крутой скат, и будут четко видны уже желанные костры и теплые жилища!

Балка изогнулась, и на самом ее дне Иван неожиданно увидел двух оставленных лошадей. Приученные оставаться на месте без привязи, они неспешно жевали выбитую из-под снега желтую траву. Людей рядом не было…

Прищурившись, воин разглядел в серой мути зимнего вечера два ломаных следа, оставленных ушедшими от животных всадниками. Они шли вверх по склону, затем исчезали за взлобком, затем… Тут он вдруг заметил татар. Лежа на самом изломе гребня, они явно всматривались в сторону лагеря хана Торгула. Это уже было более чем странно!

Иван прикусил губу. Перед ним были явные соглядаи! Но раз они тайно устроились неподалеку от чужих юрт и шатров, значит?.. Значит, их хозяина интересовали не только и не столько серны, сколько кто-то из стойбища хана Торгула! И может быть, даже сам хан!!

Тут Ивана словно ослепительной вспышкой пронзила догадка! Он вдруг вспомнил про обезглавленного Камиля. И если допустить, что стрела с окрашенным охрой оперением была из того же колчана, что и на роковом для Андрея лугу, то по следу Торгула шли не случайные кочевники, а охотники-кровники, не рискнувшие обратиться к суду великого хана и решившие вынести смертный приговор сами. А коли так, то лежавшие в снегу были лишь дозором, разведкой, обеспечивающей сегодняшний внезапный ночной налет, после которого вряд ли останется в живых даже ни в чем не повинная и беззащитная Зухра! Тать свидетелей оставлять никогда не любит!!

Бывший житель лесов размышлял недолго. Татарин без коня — не татарин! Пеший в степи если и добредет до своих, то не раньше утра. А уж этих двоих, у которых почти наверняка оружие в тороках, он пригонит к костру своего хана, словно отбившихся от гурта овец. Пускай Торгул сам решает, как быть дальше. На то он и хан, чтобы решать!

Поднеся полусогнутую ладонь ко рту, Иван набрал полные легкие воздуха и издал длинную низкую ноту протяжного волчьего воя. Чужие кони испуганно прянули в сторону, описывая полукруг. Свой, стиснутый сильными коленями, на махах пошел вниз по склону. Еще один вой, еще… Нервы у лошадей не выдержали, и не обращая внимания на призывный посвист вскочивших на ноги хозяев, они наметом вылетели из балки и скрылись в темноте.

Над ухом свистнула чужая стрела. Нет, эти двое не были безоружны! Тем хуже для них. Управляя конем коленями, Иван взялся за лук и показал, что у Нури был не бездарный ученик лучного боя. Длинный крик, в котором уже не было ничего человеческого, показал, что вторая стрела нашла свою жертву и досыта напилась теплой кровью. Уцелевший попытался удрать в сторону далекой бурьянной стены, но разве по снегу пеший набегает много? Догнав его, Иван громко крикнул:

— Стой! Стреляю! Лицом в снег, если хочешь жить!

Жить беглец явно хотел! Он рухнул словно подкошенный, черным крестом впечатываясь в снег.

— Не убивай, не убивай, багатур! Я нищий бедный нукер, я никому не желаю зла!

На стоянке, видимо, услышали и вой, и крики. Вспыхнули факелы, десяток конных лавой помчались в сторону Ивана и пленного. Русич громко закричал, называя себя, чтобы не оказаться случайной жертвой меткой стрелы. Нури вздыбил рядом разгоряченного коня и нагнулся в сторону лежачего:

— Кто это?

— Чужой. Долго рассказывать. Пусть это услышит сам Торгул. Это срочно, Нури! Пошли по моему следу людей, пусть заберут второго. Коней я отогнал в степь.

Хан Торгул вышел от наложницы в одном теплом халате, еще не пришедший в себя от выпитого вина и горячих ласк. Но лицо его страшно изменилось, когда Иван сообщил о чужом стойбище, плененном нукере и своих догадках.

— Тащите его в мою походную юрту! Я сейчас приду!

Допроса не потребовалось. Ползающий на коленях бедняк торопливо поведал, что он нукер нойона Тудана, что с Туданом несколько десятков человек, что они уже несколько дней кочуют по зимней степи, что вчера нойону сообщили об окончании их поисков и его с напарником выслали в ночь, чтобы смотреть за ханской стоянкой. В полночь Тудан должен скрытно подойти со своей полусотней и ожидать, пока не получит известие, что ханское стойбище погрузилось в сон. О дальнейших планах нойона бедняк не ведал.

— Тудан решил отомстить мне за брата?! — зло прищурился Торгул. — Я предлагал им на выбор суд или личный поединок. Он же предпочел укус гадюки! Так пусть змея его и ужалит!! Молодец, Иван, подарок за мной!

Порывисто встав с подушек, хан приказал:

— Тревога! Костры разжечь ярче, пусть зарево будет таким, чтобы вся степь осветилась! При свете проще сражаться, мы выступаем!

— Дозволь молвить, хан! — попросил разрешения Иван. — За буграми свет костров не поможет. В темноте биться плохо, не видно, где свой, где чужой.

— И что же ты предлагаешь?

— Нас меньше, всего три десятка. Я бы оставил костры и отошел тремя отрядами от стана. Здесь поблизости есть где укрыться конным. Когда Тудан налетит на пустые юрты и окажется освещенным, бить его стрелами и перенимать убегающих и ошалевших. И их положим, и своих малое число потеряем. Самого Тудана сможешь попробовать живым взять. Если, конечно, захочешь…

Торгул опешил от такого плана:

— Но чтобы он пошел сюда… надо, чтоб этот слизняк его встретил и заманил… Верно?

— Он сделает это, я уверен! Если ты сейчас своим ханским словом пообещаешь ему жизнь, защиту и награду. Уцелеть просто: когда лава полетит к кострам, свалиться с коня и притвориться мертвым. И лежать, пока тут все не закончится.

Торгул присвистнул, надолго задумался.

— А если?..

— Если он все же предупредит, то тогда уже ты откроешь на Тудана охоту. И не будем ждать следующей ночи, чтобы бить украдкой. Это будет славная охота, хан! Трус слабо держит рукоять своей сабли.

Иван выдержал долгий тяжелый взгляд. Поклонился, сел на место. Вокруг негромко загомонили. Судя по всему, предложение русича большинству присутствующих понравилось.

— Встань! — властно приказал Торгул пленному. — Ты все слышал?

— Слышал, о великий хан! Я все сделаю, как сказал этот воин! Не сомневайся! Скажу, что Ахмед остался следить с другой стороны, и подведу их по балке к самым юртам. Только не убивай меня, о всемогущий, я буду самым верным твоим рабом, клянусь Аллахом!

Презрительная усмешка легкой тенью пробежала по губам Торгула.