Дверцы соседнего лифта со звоночком открылись, и горничная вывезла свою тележку. Мы поздоровались. Горничная подошла к третьему от лифта номеру, распахнула дверь и подперла ее тележкой.

Я смотрела на Вестона в ожидании ответа.

Он пожал плечами.

– Забыл, наверное. А что случилось?

Горничная вошла и сразу вернулась в коридор, вынеся постельное белье и пакет с мусором. Я не хотела вести разговор у лифтов.

– Нельзя ли продолжить беседу в твоем номере?

Вестон словно бы замялся, но кивнул. В неловком молчании мы вместе вошли к нему в номер. Я не понимала, в чем дело, но уже не сомневалась – что-то стряслось.

Мне сразу бросился в глаза огромный букет на письменном столе. Он так и лежал завернутым в бумагу, усеянную логотипами «Парк флорист».

– Цветочки? – я изогнула бровь. – Ты обзавелся тайным воздыхателем?

Вестон подошел к мини-бару и взял бутылку воды.

– Я… гм… перед отъездом взялся отнести их постоялице, но она уже выписалась. Я опаздывал и оставил цветы здесь. Надо их выбросить.

– Да что ты, какая жалость! Что за цветы?

Одно я узнала о Вестоне наверняка: лгун из него никакой. Он не мог смотреть мне в глаза, громоздя одну выдумку на другую.

– Не знаю, я не смотрел.

Я не сводила с него взгляда, пока он не поднял глаза:

– Что?

– Ничего. Жаль выбрасывать прекрасный букет – может, он мне понравится, я люблю цветы. – Издеваясь над ним, я получала истинное удовольствие, поэтому добавила: – Кроме далий. У меня на них аллергия, да и вообще…

Вестон опустил взгляд, но тут же снова взглянул мне в глаза. Я так и видела, как у него в голове крутятся колесики.

– Только на далии? – осторожно спросил он.

Я улыбнулась – весело, но не без лукавства, окончательно его смутив.

– Ага. Хуже всего сорт «Ежевичная пульсация» – чихаю без остановки.

И без того прищуренные глаза Вестона превратились в щелки. Улыбнувшись еще лучезарнее, я решила идти до конца. Подойдя к цветам, я потрогала карточку, приколотую к бумаге:

– Неужели даже открытку не прочел?

Вестон не двигался с места. Вид у него был на три четверти уверенный, что я морочу ему голову, но последней четверти не терпелось перехватить открытку прежде, чем я ее открою.

Он медленно покачал головой, глядя мне в глаза:

– Нет. Неинтересно от слова «совсем».

Я потеребила открытку, оставив ее висеть на бумаге.

– Хм, а мне интересно! Ты не против, чтобы я ее прочла?

Вестон сжал челюсти, видя, что его блеф не прошел.

– Тебе не кажется, что это вторжение в частную жизнь пославшего? – проворчал он.

Я оторвала открытку и улыбнулась.

– Тогда ты не читай.

И, смакуя момент, я провела ногтем по конверту, надрывая бумагу. Для полного драматического эффекта я блеснула зубами в злорадной улыбке, медленно доставая открытку.

Не успела я прочесть первого слова, как Вестон, запросто нарушив мое личное пространство, выхватил у меня открытку и взялся руками за края письменного стола, не давая мне отойти.

Его глаза сверкнули.

– Не играй со мной.

Я приложила руку к груди, разыгрывая невинность:

– Что ты имеешь в виду?

– Спрашивай, что хотела, София.

Я постучала ногтем по губам, глядя в потолок:

– Ой, у меня столько вопросов, не знаю, с чего и начать…

– Начинай откуда хочешь. Твои игры просто бесят, а ты знаешь, что бывает, когда мы оба рассержены. – Он подался ближе, почти касаясь моего лица кончиком носа. – Правда, Соф?

В воображении немедленно возникла яркая картина меня у стены в задранной до талии юбке и стоящего сзади Вестона, намотавшего мои волосы на руку.

Не дождавшись ответа, Вестон усмехнулся:

– Да-да, именно так, как ты подумала.

– Откуда тебе знать, о чем я думаю?

– Ты думала о первом разе, когда мы были вместе, – он кивнул на дверь. – Я трахал тебя прямо тут, у этой стены.

У меня даже рот приоткрылся.

Вестон провел пальцем по моей нижней губе:

– Минуту назад мы думали об одном и том же, но теперь, когда твой прелестный рот выглядит так соблазнительно, мне вспомнился другой вечер.

К счастью, до меня долетел аромат цветов за спиной и я вспомнила, зачем пришла. Я кашлянула.

– Почему ты купил мне цветы и не отдал?

Подбородок у Вестона напрягся:

– К тебе подоспела другая доставка. Я подумал – зачем тебе два букета…

Я наклонила голову.

– А тебе не пришло в голову позволить мне самой решать, какой из букетов я захочу оставить?

Вестон сразу бросил читать мои мысли и выпрямился, сложив руки на груди.

– Меня взбесило, что у другого мужчины была причина прислать тебе цветы.

– Откуда ты знаешь, что их прислал мужчина? Может, это от подруги?

– Потому что я прочел чертову карточку, София!

Я тоже скрестила руки на груди.

– А еще распинался насчет вторжения в частную жизнь!

– А если бы мы поменялись ролями? Ты можешь сказать положа руку на сердце, что не заглянула бы в открытку, если бы цветы принесли мне?

Подумав, я помотала головой:

– Не уверена.

Вестон кивнул.

– Значит, ты порядочнее меня. Ну, случилось. Можно забыть и жить дальше?

– Про цветочки да… после того, как ты извинишься за свою нескромность и перехватывание моей доставки.

Он несколько секунд смотрел мне в глаза и наконец кивнул:

– Ладно, я извиняюсь за то, что прочел открытку. Но недоставленный букет был мой, поэтому я имел право его перехватить.

Я округлила глаза:

– Я принимаю твои извинения, хотя они сделаны через одно место, но у меня остались и другие вопросы.

– Еще бы, – еле слышно пробурчал Вестон.

– Почему ты тогда утром так резко ушел?

Вестон покачал головой и выдохнул.

– Наша ситуация сложная, София, и ты это знаешь.

– Но у нас был такой хороший вечер… Я думала, мы стали ближе.

– Бинго! И это само по себе осложнение.

Мы и сами сложные ребята, и наши отношения не могли быть простыми – так повелось еще до нашего рождения. Но что-то мне подсказывало, что не это спугнуло Вестона.