— И что, разрази меня гром, нам теперь делать?

— Хороший вопрос, — пробормотал Цимми, который никак не мог высечь искру из огнива, чтобы зажечь свою привычную трубку из белой глины.

Наконец он бросил это занятие и убрал трубку вместе с огнивом в кожаный поясной мешочек. Только тогда он понял, что все спутники смотрят на него, словно его простая фраза явилась ключом, открывшим дверь самым мрачным мыслям всех и каждого. Ускользающие взгляды, нахмуренные лбы, сжатые губы…

— Что ж, — сказал мастер-каменщик, поднимаясь. — Дело обстоит так: если подозрения мессира Утера обоснованны — а бегство Блейда является достаточным тому доказательством, — то этот человек, который должен был отвести нас к Гаэлю, следовал за нами, очевидно, от самого Лота Он убил господина Родерика и чуть было не сделал того же самого с мессиром Фрейром (Цимми кивнул в сторону варвара, все еще прижимавшего к глубоко рассеченной кинжалом Блейда щеке компресс из мха). Если он действительно знает, где найти господина Гаэля, то можно ужe не сомневаться, зачем это ему нужно… Значит…

— Значит, нам нужно пойти к тому поселению, что обнаружил мессир Фрейр, и попросить помощи у серых эльфов, — заключила Ллиэн. — Я поговорю с ними. Они меня выслушают…

— Простите, — почтительно сказал Цимми, — я продолжаю. Возникает вопрос: зачем этот человек нас преследовал и зачем…

— Хватит! Эта комедия длится слишком долго!

Громовой голос Рогора заставил всех окаменеть.

Выпрямившись во весь рост (немалый для гнома), прочно упираясь расставленными ногами в землю, он сорвал с себя красную тунику пажа, украшенную рунами короля Болдуина и заляпанную болотной грязью, и швырнул ее на землю. Потом он отцепил от пояса огромный стальной топор и укрепил его на топорище, которое Мьольнир, стоявший за ним, почтительно ему протянул.

— О, нет! — в отчаянии прошептал Цимми.

Он невольно поискал глазами Утера, затем взглянул на королеву Ллиэн. Рыцарь, словно зачарованный, следил за каждым жестом Рогора, но Ллиэн посмотрела на Цимми, и в глазах ее были упрек, боль и усталость, отчего сердце мастера-каменщика готово было разорваться.

— Я Рогор, племянник Тройна и наследник трона Черной Горы! — прогремел гном, поднимая топор. — Эльф Гаэль убил моего дядю, и я ему отомщу!

Он отодвинул вбок свою рыжую бороду, и показались доспехи, украшенные гербом: золотой меч на черном щите.

— Двалин! — закричал он, и это прозвучало боевым кличем. — Два-а-алин!

— Долгой жизни, длинной бороды и погибели всем врагам! — с воодушевлением откликнулся Мьольнир, что повергло Цимми в еще более глубокое отчаяние.

Утер, оглушенный и растерянный неожиданными событиями, обернулся к спутникам, ища у них поддержки. Он вздрогнул, заметив, что Тилль держит свой лук с натянутой стрелой наготове. Даже Ллиэн, кажется, уже готова была схватиться за свой длинный серебряный кинжал. Но больше всего рыцаря поразило выражение ее лица, на котором теперь читались тревога и недоверие.

— Мессир Утер! — окликнул его Рогор.

Утер невольно послушался этого властного голоса и приблизился к гному.

— Я полагаю, именно мне нанесен наибольший урон, — сказал тот. — Ты, рыцарь, был послан Великим Советом с единственной целью: покарать убийцу. Поэтому ты должен мне помочь, так же как и ты, господин Фрейр. Ибо, если мы не отомстим за смерть моего дяди, мне не останется ничего другого, кроме как обрушить на народ убийцы Священный гнев гномов!

Поскольку Фрейр смотрел на него с ошалелым видом (явно не слишком много понимая в его речах), Рогор с яростью вогнал топор в землю.

— Это война! — закричал он.

Стоявший за ним Мьольнир резко поднял собственный топор, и его глаза яростно сверкнули.

— Война! Война!

— Я должен покарать Гаэля и сделаю это, с вашей помощью или без нее! Его кровь смоет оскорбление, нанесенное моему роду! Это будет только справедливо! К тому же таково было решение Совета! Мы должны отправиться к этим собакам и потребовать, чтобы они нам его выдали!

Эти слова больно резанули слух Цимми, и он снова повернулся к королеве эльфов, чтобы попытаться как-то смягчить грубость своего повелителя. Но лицо королевы эльфов его ужаснуло. Он тут же вспомнил волшебные и страшные легенды, слышанные с давних пор. Феи-драконы с горящими глазами, мертвенно- бледные вампиры, холодные мороки, смертельные чары, серебряные стрелы… Сейчас королева Ллиэн каза- лась одним из персонажей этих историй. Ночной эльф, холодная змея, которая приходит пожирать гномов-ских младенцев, спящих в колыбели, которая задушит вас и вырвет из груди сердце, если вы осмелитесь в одиночку отправиться в лес…

Словно два хищника, не отрывая желтоватых поблескивающих глаз от группы гномов, Ллиэн и Тилль приближались к ним легкой, скользящей поступью. Их лица были искажены жестокими гримасами, губы слегка вздернуты, обнажая острые зубы, совсем как у вампиров из легенд. Необычная красота эльфов в одно мгновение сменилась отталкивающим уродством.

Утер и Фрейр в отчаянии пытались урезонить Ро-гора, но их слова заглушил голос Мьольнира, который самозабвенно и горделиво Запел старую боевую песнь гномов Черной Горы:

Ом, Ом, Казар-Ран!

Золото и сталь,

Барабан гремит,

Ветер гудит,

Смерть и кровь!

Гремит барабан,

Казар-Ран!

Это было нелепо и в то же время страшно.

Цимми, ужаснувшись, попятился и упал на торфянистую землю. Ллиэн была уже совсем рядом. Она приближалась, не глядя на него, словно его не существовало, и не отрывала глаз от вооруженных гномов. Стелющийся туман и высокая трава скрывали ее ступни, и казалось, что она плывет над землей, мертвенно-бледная и молчаливая, как призрак. Цимми не мог оторвать глаз от длинного обоюдоострого серебряного клинка, Оркомиэлы, который она держала перед собой параллельно земле. Он наощупь поискал свое оружие, но молота не было — он остался возле его сумки с походным снаряжением. Потом Мьольнир завопил, указывая на эльфов, и все одновременно обернулись к ним — и в тот же момент Тилль выпустил из лука стрелу. Утер и Фрейр бросились к нему. Цимми услышал крик Мьольнира, которому стрела попала в руку. Затем Ллиэн рванулась вперед, и Цимми ничего не оставалось, как; броситься ей под ноги.

Ллиэн упала, выронив кинжал, и в ярости обернулась к Цимми, сверкая желтоватыми глазами, словно дикая кошка. Цимми уже поднялся на ноги и теперь сжимал в руке ком земли. Он швырнул его в лицо Ллиэн и снова толкнул ее, когда она попыталась встать. Ллиэн успела зажмуриться, когда мокрая земля ударила ей в лицо. Когда она снова открыла глаза, то увидела Цимми, в полном отчаянии трясшего головой. В следующее мгновение холмик вязкой размокшей земли с глухим гулом взметнулся до самых крон деревьев. Потом комья земли обрушились сверху на Ллиэн, погребая ее под собой.

Снег шел не переставая уже второй день. Равнина была сплошь белой, и даже озеро покрылось тонкими островками заснеженного льда. Только стены Лота и высящиеся над ними дворцовые башни, видные издалека, выделялись на фоне этой белизны. Сенешаль Горлуа, закутанный в меховой плащ, в сапогах из прочной кожи, подбитых гвоздями, слегка покачивался в седле, наслаждаясь непроницаемой тишиной, принесенной этим первым снегом, в которой глухо постукивали копыта его лошади и чуть слышно бряцало оружие его свиты. В красной бархатной шапочке, отороченной мехом, с широким бархатным шарфом, обмотанным вокруг шеи, в теплых кожаных перчатках на меху он почти не чувствовал холода — только приятное бодрящее покалывание морозного воздуха на лице, в отличие от своих телохранителей, жестоко мерзших в стальных доспехах. Горлуа чувствовал себя отлично. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались владения людей. Когда он был молод, леса подступали к самым стенам Лота, тогда еще простой крепости. Но свободные крестьяне и рабы выжгли леса, распахали землю, засеяли поля и построили деревни. Королевство Логр стало огромным и даже более могущественным, чем король Пеллегун и он сам некогда мечтали.