— Ладно. Ладно! Твоя взяла! Мне жаль, что я тогда позволил себе эту слабость! Мне чертовски жаль! Знай я, к чему приведет та короткая связь, я бы в жизни не прикоснулся к этой девке!

— Знаешь, о чем я думаю, наблюдая за тобой?

— Сегодня вечер гребаных откровений! Валяй!

— Сомневаюсь, что Муза была твоей первой и последней девушкой, с которой ты так жестоко поступил.

— Твои предположения смешны.

— Рад, что у тебя ещё есть настроение веселиться.

— Брось, Макс! Я искуплю свои грехи, я пожертвую миллионы на благотворительность, я…

— Пойдешь с повинной?

— Вся моя жизнь пойдет под откос, как ты этого не понимаешь?! Я признаю, что поступил по-ублюдски, я признаюсь вам в этом! Я готов терпеть вашу ненависть ко мне, я заслужил это! Но не надо делать так, чтобы настал конец и моей жизни! Ты думаешь, я не страдал? Думаешь, мне было всё равно? Я понятия не имел, жив ребенок или нет, оттого и с ума сходил! Помнишь, ты отвез меня в зимний домик в горах? Мы там жили несколько недель и ты вытаскивал меня из депрессии! Я ведь действительно умирал от неведения. Но ты помог мне.

— Знаешь, когда я сказал, что этот ребенок умер, что ты убил его, на твоем лице ни один мускул не шевельнулся. Я думаю, что ты прекрасно это знал. Совесть тогда изводила тебя, но я, доверяя тебе, прогнал её, как Бабайку, которая под кроватью живет. Тебя ждет тюрьма, Илья.

— Пошел ты к черту! — подрывается он, чтобы ударить меня, но я ловко блокирую удар и возвращаю его на место. — Ублюдок. Какой же ты конченый ублюдок.

— Сюда едет полиция, — сообщает Рома, появившись в дверях. — Макс, твой отец вылетает сюда вместе с… — Его взгляд опускается на побледневшего Илью. — Борис Аркадьевич с ним.

— Папаша? — ахает Илья. — Мой папаша?! Вы все ещё пожалеете! Я вас в порошок сотру!

Я молча складываю руки на груди и смотрю куда-то сквозь него. Собираюсь упечь за решетку человека, которого много лет считал другом. Не до конца доверяя словам сестры, прогнал девушку, которая и не подозревает, что убийца её брата последнюю неделю был у неё под носом. Я прогнал ту, к которой моя виновная душа неумолимо тянется.

Я возвращаюсь в Тюмень намного позже, чем было запланировано изначально. Пересадка в Москве заняла больше семнадцати часов. По моим расчетам, Карина уже как полдня находилась в Тюмени, даже несмотря на то, что вылетела позже меня. Можно сказать, что почти два дня я прожила в двух аэропортах и эта жизнь мне совершенно не понравилась.

Непривычно находиться в пустой квартире. Ни мебели, ни людей, ни свежего воздуха. На улице невыносимая духота и смысла от распахнутых окон никакого нет. Я принимаю долгожданный душ и падаю на матрац, желая забыться и провалиться в мир пушистых облаков. И поначалу вроде бы успешно, но потом я без конца прячусь от черных глаз, преследующих меня на каждом углу. Уже вроде бы просыпаюсь и собираюсь на работу, но всё равно шарахаюсь от любого даже самого незначительного шума. Мне всё кажется, что вот-вот и здесь появится Максимилиан, хотя я прекрасно знаю, что такого никогда не будет. Он остался жить в своем мире, я вернулась в свой, и дело с концом.

Мои девочки рады меня видеть. Мы обнимаемся, я дарю им небольшие сувениры из Италии и вкратце рассказываю о чудесном отдыхе. Ведь он и впрямь был такой. Если отбросить плачевную концовку, напоминающей о себе болью в душе.

Всё это время мой телефон молчит. Я даже не знаю, радоваться или нет. Возможно, Карина в обиде на меня за сорванный праздник. Или просто поняла, что мы с ней совершенно разные и былую дружбу ни за что не вернуть, не возродить. И я её в этом нисколько не виню. Просидев бесконечно долгие часы в аэропорту, я согласилась со словами Максимилиана: мне действительно следовало увести разговор в другую сторону и выбрать другое время для откровений. Резкость его тона задела меня, но потом, осознав в полной мере что я натворила, эти обиды смыло волной. Максимилиан прав, что прогнал меня из дома. Он защищает своих родных и близких, а я, в этом случае — никто, посмевшая нарушить их покой.

Я уже и не помню, что наговорила ему перед уходом. У меня настолько сильно тряслись руки, что не с первого раза открыла пассажирскую дверь такси. Полагаю, раз Карина молчит, значит Максимилиану удалось убедить её в ненадобности таких подруг, как я. Ничего. Когда-то и я исчезла из её жизни.

Я просыпаюсь глубокой ночью от очередного дурацкого кошмара. Если бы в аптеке продавались таблетки от них, я бы заимела несколько огромных коробок. Эти сны выматывают меня, напоминая о человеке, мысль о котором разбивает мое сердце, а потом с болью и треском восстанавливает вновь.

Чем чаще я таращусь в потолок или маюсь от безделья, тем сильнее становится мое внутреннее притяжение к образу Максимилиана. Оно питается воспоминаниями о его улыбке, урчащем звуке голоса и… Что говорить! Такое чувство, что я медленно, но верно схожу с ума по человеку, которого больше никогда не увижу! Господи! Да когда же уже придумают лекарство от любви?!

Меня передергивает.

Какая ещё любовь? К кому?!

Ещё чего не хватало!

Любовь.

Даже, если и так, Максимилиан уж точно ничего подобного не почувствовал. Он ведь даже смысла этого слова не знает. А если бы и знал, наши шансы построить хоть какие-то отношения равны нулю. Даже не единице, а пустому нулю!

Причудится же всякое бессонной ночью. Но вот надо же: особенно по ночам мое тело изнывает по Максимилиану, требует, жаждет, но разум противится и подобно антивирусной капсуле уничтожает любой порыв доставить себе удовольствие.

Сотовый на полу издает короткую мелодию. Я загрузила свой телефон сотней напоминаний, чтобы самой себе казаться чрезвычайно занятой.

— Что мне нужно сделать в два часа ночи? — спрашиваю я воздух. — Помыть окна? Или составить список продуктов, учитывая, что у меня до сих пор нет холодильника?

«Я у твоего дома. Могу подняться?»

Надо же, меня даже рассмешило это сообщение от неизвестного номера, отправленное явно не тому адресату. Кому-то повезло. Кто-то не одинок в эту душную ночь. Чего не скажешь обо мне. Неделя в Италии освободила меня от кошмаров, заточенных в моем сердце. Год за годом они терзали меня изнутри, но стоило мне выговориться… Никогда бы не подумала, что моими спасителями в этом плане станут Карина и её сводный брат. По правде говоря, я была уверена, что нет на свете человека, с кем я могла бы поговорить о Глебе и том, что случилось в тот день. Но Максимилиан… Он такой разный! В нем можно найти друга, любовника, задиру, умника, родственную душу! Благодаря ему преодолела свои страхи! Хоть он этого никогда и не узнает, но я благодарна ему. Со временем тоска пройдет, я уже знаю это. А благодарность — никогда.

Любопытство берет верх над ленью пошевелиться, и я подхожу к распахнутому окну. На парковке яблоку негде упасть, все места заняты. Но у самого подъезда, прижавшись к другим автомобилям, растянулся черный седан с белым светом фар. Я живу на одиннадцатом этаже, но даже отсюда вижу его.