Так оно и было. Дверка приоткрылась с каким-то щелчком, и Егор увидел гранату, лежащую на стопке документов.

Только через секунду он сообразил, что граната при открытии дверки сейфа взвелась в боевое состояние каким-то потаённым устройством. Это был сюрприз Краузе с того света. Сам он открывал свой сейф при помощи боковой замаскированной дверки, так как никому не доверял и всегда перестраховывался.

Егор схватил Зою, стоящую рядом, и повалил на пол. Ральф тоже сообразил, что произошло, но было поздно. Он быстро закрыл дверку сейфа, но это его не спасло.

Раздался мощный взрыв, от которого из окон вылетели почти все стекла. Ральф был убит на месте. Егора и Зою осколки, к счастью, не коснулись. Однако оба были сильно контужены от взрыва. Документы, как осыпающиеся листья, раскачивались в воздухе, медленно падая на пол.

С внешней стороны здания завязался бой. Это разведчики покинули бронемашину и бросились на выручку своему командиру, отражая атаки охранников. Вскоре они вынуждены были заскочить внутрь, так как откуда ни возьмись набежало большое количество охраны и вооружённых слушателей разведшколы.

Разведчики отстреливались из разбитых окон. Положение становилось критическим. О том, чтобы покинуть помещение, не могло быть и речи. Со всех сторон оно уже было блокировано фашистами, которые простреливали все входы и выходы.

Несмотря на контузию, Егор как мог собрал листы полуобгоревшей документации и засунул их себе за пазуху. А затем принял участие в перестрелке. Оружия было предостаточно, его разведчики взяли у убитых охранников. Но перестрелка ничего не давала, необходимо было вырываться из здания.

Разведчики оказались в мышеловке, и рано или поздно их должны были выбить из здания. Так и случилось. Во двор въехал бронетранспортёр с крупнокалиберным пулемётом, установленным на крыше, после чего автоматная трескотня прекратилась. Зато раздался лязгающий лай пулемёта. Бронебойно-зажигательные пули влетали в окна, клочьями вырывая штукатурку и рейки из стен. Разведчики попадали на пол, готовясь переждать этот огненный шквал либо принять неизбежную смерть.

Внезапно огненный смерч внутри здания прекратился, но пулемёт продолжал стрелять. Несколько разведчиков подскочили к окну и выглянули наружу, чтобы снять из автомата пулемётчика.

Их взору предстала неожиданная картина: пулемётчик в форме слушателя разведшколы с остервенением бил по своим и немцам, которых уже немало положил, остальные разбегались в шоковом состоянии.

Завидев выглядывающих из окон разведчиков, пулемётчик замахал рукой, показывая им в сторону леса.

Это был ещё один подарок судьбы, чем мгновенно и воспользовались разведчики. Выскочив из помещения разведшколы, они опрометью бросились бежать в сторону ближайшего леса. Вместе с ними, пригибаясь, бежала и Зоя.

Ещё долго слышался рокот крупнокалиберного пулемёта, затем резко оборвался. Разведчики всё прекрасно поняли.

Среди заблудших предательских душ нашлась одна, которая напоследок сверкнула ярким светом, указывая путь спасения людям своей Отчизны и самой себе. Пусть мало таких людей, но они были. И, к сожалению, о них мало было сказано и написано.

Уже в лесу, успокоившись от длительного бега, Егор остановил группу и осмотрел своих людей. Затем он вздохнул с облегчением и… перекрестился.

– Слава богу, братцы, все целы.

– Интересно, как его звали? – неожиданно проговорил один из разведчиков, Вася Громов.

Все недоумённо посмотрели на вечно задумчивого Васю, а потом поняли, о ком идёт речь.

– Наверное, Иваном, – произнёс Максим.

– А может, Витькой, – высказался другой разведчик.

– В любом случае, кем бы он ни был и как бы его ни звали, давайте помянем его добрым словом, – заключил Егор.

Далее капитан Кузьмин разузнал у Зои, сможет ли она вывести их к партизанам. И, получив положительный ответ, повёл свой небольшой отряд в направлении, указанном девушкой, полностью положившись на её знание местности.

Зайдя в землянку к командиру партизанского отряда с двумя разведчиками, Егор сразу уловил разницу между настоящим Панкратовым и тем подставным, встретившим его и остальных разведчиков по прилёту в тот роковой день.

«Однако нужно признать, насколько ловок и педантичен был Краузе, подыскав двойника Панкратову, весьма и весьма схожего с ним. И всё это для того, чтобы ни у кого не было и тени сомнения, что перед ними настоящий командир партизанского отряда, многократно представляемый по фотографиям в Центре», – так размышлял капитан Кузьмин перед тем, как объявить Панкратову следующее:

– Панкратов Иван Иванович, являющийся командиром данного партизанского отряда, вы арестованы данной мне властью до выяснения некоторых обстоятельств. Сдайте оружие.

– Вы что себе позволяете, товарищ капитан!? – тихо, но сурово проговорил Панкратов.

– Разве вы не слышали? Я сказал временно, до выяснения компрометирующих вас обстоятельств. Впрочем, если хотите, то мы можем вынести решение этого вопроса на рассмотрение всего партизанского отряда.

Иван Иванович тяжело вздохнул и присел на лавку, качая головой.

– Этого мне ещё только не хватало. Что ж, я слушаю вас. Что я не так сделал?

– Так-то оно лучше. А сейчас в спокойной обстановке всё обсудим.

И Егор подробно рассказал Панкратову всё, что с ними случилось, утаив детали своего освобождения и смерть Краузе.

Командир партизанского отряда – пожилой человек, убелённый сединами, – внимательно и до конца выслушал Егора, ни разу не перебив его. Затем, немного помолчав, произнёс:

– Спасибо за искренность и доверительный рассказ, потому что вы просто могли бы устроить дознание со следственным пристрастием. А так я понял, что вы мне всё-таки доверяете, а посему постараюсь оправдать ваше доверие. Прежде всего огромное вам спасибо и низкий отцовский поклон за спасение моей дочери Зоиньки. А в остальном я так скажу, ребята, спрашивайте всё, что вас интересует, может, так мы придём к истине, потому что что-либо определённое сказать по случившемуся не могу, поскольку сам теряюсь в догадках.

– Иван Иванович, а кто, кроме вас, пользовался и пользуется рацией?

– А никто, кроме меня, так жесточайше было оговорено из Центра.

– Ну а в случае вашей гибели кто-то же должен перехватить эстафету?

– Безусловно. На этот случай готовилась моя дочь. Для этого она проходила обучение в нашем тылу, а затем даже была внедрена в абверовскую спецшколу, хотя, честно говоря, я был не в восторге. Ведь она у меня единственный ребёнок. И если бы не её остервенелый характер, близко бы не допустил к военному делу.

– Иван Иванович, что вам известно о группе капитана Кондратьева?

Панкратов не спешил с ответом, он некоторое время помолчал, а затем, качая головой, проговорил: