– Мы не можем заниматься сексом… но можем ли мы быть близки вот так? Мы можем целоваться?

По сути, он сейчас целуется с моей ладонью. Это сексуально, но я бы предпочел, чтобы он делал это с моим лицом. Он говорит между поцелуями:

– Я никогда не говорил, что не можем.

Я морщу нос.

– Мы иногда можем обниматься?

Он смеется.

– Вампиры обнимаются?

– Мм, это приятно. Мы хорошо это делаем. Опытные обнимальщики.

Он опускает наши руки между нами и переплетает наши пальцы.

– Когда ты сможешь приехать ко мне?

– Я думаю, на этой неделе. Но теперь это зависит от того, как быстро я смогу отправить Сая домой. Можно я позвоню завтра, чтобы дать тебе точный ответ?

Он кивает.

– Не допускай, чтобы прошло слишком много времени, иначе закончишь так, как было вчера.

– Понял… Спасибо, Джун.

Хотел бы я поцеловать его. Просто чтобы убедиться, что в этой ситуации нет путаницы. Но он чертовски высок. Это всегда ставит меня в немного невыгодное положение. Стоит мне потянуться к нему, как он тут же выпрямит свое жирафоподобное тело, а я буду похож на какого-то придурка, высунувшегося из открытого окна.

Он наклоняется и нежно целует меня в щеку, затем прижимается лбом к моему виску. Он теплый и пахнет божественно. Его голос низкий, и я чувствую его дыхание на своей коже:

– Спокойной ночи, солнышко.

Когда он отстраняется, то медленно разнимает наши руки. Я вздыхаю. На самом деле это было гораздо лучше, чем мой потенциально сорванный поцелуй. Мгновение спустя он уходит. Остается только его успокаивающий запах. Мне кажется, что я парю, пока иду по коридору к своей спальне. Но я опускаюсь на землю, когда открываю дверь и вижу Сая, угрюмо скрестившего руки на груди.

– Знаешь, я как-то читал роман с таким названием – «Для тебя я гей». Такое часто случается в любовных книгах. Кстати, именно так мой отец узнал про меня, когда мне было шестнадцать. Он обнаружил мой тайник с эротикой.

Я стою в дверях, смотрю на него и чешу затылок. У меня буквально нет слов. Он продолжает.

– Я всегда представлял, как ты обрадуешься, услышав это от меня, и потом мы не сможем оторваться друг от друга. У нас был бы неловкий, неуклюжий, но искренний секс, я ведь никогда не занимался им должным образом с другим мужчиной, затем мы бы разругались с моими родителями и со всем миром. Это была моя драматическая вступительная фраза. Она должна была изменить все между нами.

Обдумывая, я выдыхаю.

– Честно? К черту эту книгу и твою фразу. – К черту и неловкий, неуклюжий секс. Я становлюсь слишком старым для этого дерьма.

Сайрус усмехается.

– Неважно. В этих книгах один парень всегда очень богат, а другой позорно беден. Я никогда не мог решить, кто из нас кто. Мы оба выросли в среднем классе. И ни один из нас не белый. Они почти всегда белые…

– Ты не видишь проблемы в том, что ты основываешь наши отношения на эротических романах с заезженными сюжетными приемами? – спрашиваю я, скрестив руки. – Кормишь меня строчками из них?

Сайрус пожимает плечами.

– Тогда это казалось хорошей идеей.

– Ну… тебе стоит попробовать еще раз – на другом мужчине, я имею в виду. Некоторым парням это действительно понравится…

– Заткнись. – Сайрус дуется. – Ты спал с этим ногастым парнем? Этим чертовым вампиром-аристократом. Какой у него ранг? Какая национальность?

Столько неудобных вопросов. Я избегаю первого.

– Первый ранг. Почему его национальность имеет значение?

– Потому что я хочу знать! – Сайрус горько усмехается. – Ты определенно с ним трахался. Даже не трудись отвечать, придурок.

Глава 27

Джэ

В итоге Сайрус остался на пять дней. Что, честно говоря, на четыре дня дольше, чем я надеялся.

Его признание началось легкомысленно и довольно нелепо – он цитировал мне строчки из своего тайника с эротическими романами. Но дни шли, он открывался все больше, и его чувства оказались шокирующе глубокими.

Это началось, когда я сказал ему, что сожалею о том, что испортил его «гейский отпуск». Он не нашел в этом ничего смешного. Наверно, я должен был догадаться, потому что это одна из наших проблем. Всякий раз, когда я шучу с ним, он никогда не находит мои шутки забавными. Он всегда злится и начинает ругаться со мной. Тем временем он говорит мне все, что, черт возьми, захочет, и я принимаю это, пропускаю мимо ушей раз за разом.

Наверно, это была его фантазия – что я всегда буду его маленьким напарником и буду принимать любую избитую чушь, которую он мне бросает, улыбаясь и радуясь тому, что мы наконец-то вместе. Мой лучший друг, натурал, стал для меня геем. Он хочет меня и только меня. Вот радость.

Но нет. У меня достаточно собственного багажа, над которым я уже работаю. Я не собираюсь взваливать на себя еще и его. Хотя я перед ним извинился, позже осознал, что был бесчувственным, когда он впервые открылся мне, рассказав о своей сексуальности. Я определенно сожалею об этом – моя первоначальная реакция была неправильной. В конце концов, я сказал ему, что между нами никогда не может быть ничего романтического. Я также сказал, что если он действительно чувствует, что он голубой, он должен исследовать это и лучше понять себя, и что он не должен возлагать ответственность за свои чувства и выбор ни на кого другого. Это несправедливо по отношению к человеку, с которым он состоит в отношениях. Я также сказал ему быть честным со своей семьей, когда он будет готов, и на своих условиях.

Сай попросил мне перестать относиться к нему как к одному из пациентов, но я надеюсь, что он прислушается. Обычно я беру неприлично много денег за такие советы, а он получил их бесплатно.

Я обещал выходить с ним на связь хотя бы раз в месяц. Это дерьмово с моей стороны, но я занят, не так ли? Перевоплощаюсь в вампира. Я ничего не сказал ему об этом, потому что и без того проблем полно. Я сказал ему, что переезжаю к Джуничи, и что сплю с ним. Он продолжал донимать меня на эту тему, так что я в итоге признался.

Он задавал мне много вопросов о Джуне – чем он занимается, где вырос, о его семье. Честно говоря, я был удивлен, что смог ему ответить. По тому, как я говорил, я был похож на парня, у которого есть нормальный бойфренд. На кого-то в стабильных отношениях, хотя и не чувствую себя так на самом деле. Единственный вопрос, на который я не смог ответить, это сколько лет Джуничи.

В странный душевный момент Сай также спросил, делает ли Джун меня счастливым. Я хотел сказать