Геро вернулся на постоялый двор и, взяв корзину с ужином и кожаную флягу вина, вновь отправился к башне. Когда он был на месте, уже полностью стемнело и на улицах почти никого не было. По обе стороны ворот горели факелы. Один из часовых стоял, опершись о косяк двери в сторожку, и ковырял щепкой в зубах. Остальные трое сидели внутри вокруг низкого стола и играли в кости.

Глубоко вздохнув, Геро поспешил им навстречу.

— Франка Валлона здесь держат?

Стражник вынул щепку изо рта.

— А кто спрашивает?

— Геро, его слуга. За что его задержали?

Солдат обернулся к своим товарищам:

— Позовите сержанта.

Вскоре, натягивая на ходу мундир, по лестнице спешно спустился сержант. Лицо его было багрового цвета, а на вспухшей щеке красовался синяк.

— Где ты прятался все это время?

— Я отсутствовал по делу своего господина. Сегодня вечером вернулся. Как только мне стало известно, что он арестован, я сразу поспешил сюда.

— По какому делу?

— Это тайное поручение.

Сержант схватил Геро за горло.

— Я спрашиваю, что за поручение?

— Касательно леди Маргарет. Больше сказать я не имею права.

— Полегче, сержант, — предупредил товарища один из солдат.

Сержант отпустил Геро, и тот принялся растирать рукой горло.

— В чем обвиняют моего господина?

— Не надо, черт тебя дери, разыгрывать тут невинность! — воскликнул сержант, навалившись на него животом. — Убийство. Это обвинение судьи Дарема.

— Убийство? Странно. А кого убили?

Один из стражников беспокойно поерзал на своем месте.

— Ну, не знаю, сержант. Человек, за голову которого объявлено вознаграждение, себя так не ведет. И эти письма от жены Ольбека… Похоже, они подлинные. Я служил с Дрого. Отличный парень, если речь идет о том, чтобы бок о бок с ним идти в бой, но характер ни к черту, вечно лезет в драку. Скорее всего, это обычные семейные дрязги.

— Это, черт возьми, ничего не меняет. Франк пытался выдать себя за служащего Его Величества. Вел себя как большой господин, прикрываясь фальшивыми документами. Хотел меня облапошить. Меня! Я этого так не оставлю.

Он пнул корзину Геро.

— Что там у тебя?

— Ужин для моего господина.

Трясущимися руками Геро снял льняное полотенце, прикрывающее корзину, и заткнул его себе за пояс. Сержант потянул носом аромат рагу.

— Слишком роскошная еда для этих подонков.

Геро вытащил флягу с вином.

— Это для германца. Он становится раздражительным, если вовремя не выпьет.

Сержант коснулся своего лица и обратился к Геро:

— Видал? Это германец сделал. Чуть не сломал мне челюсть. Он уже заслужил публичную порку. Я сам приведу наказание в исполнение. Запорю до полусмерти. Я, черт возьми, шкуру спущу у него со спины!

Геро от страха едва мог вымолвить слово.

— Если он нанес оскорбление, мы заплатим штраф. Не нужно доводить дело до суда.

Лицо сержанта расплылось в улыбке.

— Парни, как бы то ни было, а нам сегодня кое-что перепадет.

Один из охранников засунул палец в блюдо и облизал.

— М-м-м, рагу с угрями и черносливом. Как моя матушка делала.

Сержант одернул его:

— Получишь свою долю, когда сменишься. Обыщи его. — Он кивнул другому стражнику.

После бесцеремонного досмотра солдат шагнул назад, отрицательно покачав головой.

— Отведите его наверх.

Двое солдат, исполняя приказание, повели Геро. Взбираясь по лестнице, он пытался запомнить расположение помещений. На первом этаже была кладовая и оружейный арсенал. Дойдя до второго, где находились спальни, Геро отметил, что шума снизу уже не было слышно. Когда сержант открыл дверь на верхний этаж, первое, что увидел Геро, были меч Валлона и арбалет Радульфа, приставленные к стене позади стола, за которым сидели сменившиеся охранники. Валлон сидел на тюфяке за толстыми частыми железными прутьями от пола до крыши, разделяющими комнату на две части. Радульф скрючился в углу камеры подобно жуткой марионетке, он был скован кандалами, соединенными цепью с кольцом, вмурованным в стену. Глаза его были прикрыты опухшими веками, а раздувшиеся губы растянуты в клоунской улыбке.

Валлон вскочил на ноги и схватился за прутья.

— Наконец-то! Ты добился нашего освобождения?

— Вы его только послушайте, — издевательски произнес сержант. — Единственное освобождение, которое ты получишь, будет в петле. Подожди до завтра, приедет Дрого с приговором к повешению. А тем временем почему бы тебе не развлечься, наблюдая, как мы будем ужинать тем, что принес твой слуга?

Франк ударил ногой по прутьям и отошел. Сержант повозился с засовом, фиксирующимся замковым механизмом, открыл дверь и втолкнул Геро в камеру. Валлон взял его за руку.

— Как они тебя схватили?

— Меня не схватили, я сам пришел.

Валлон вздрогнул.

— Такая преданность — это уж слишком.

— Дело не в этом, сэр. Я пришел, чтобы освободить вас.

— Как?

— В еду подмешано снадобье.

Они посмотрели на солдат, хлопочущих вокруг стола. Сержант делил рагу и разливал вино. Он поднял кружку в сторону узников.

— Точно не желаете? Оно прекрасно.

— Да, вино что надо.

— Любимое вино германца, — сказал им Геро. — Оно, должно быть, слишком крепкое для нормандцев.

Один из солдат нахмурился.

— Да я перепью любого германишку.

— Я видел, как он осушил две бутылки за один присест.

Валлон легонько пнул Геро ногой, дескать, не переигрывай.

— Что в нем? — прошептал он.

— Опиум, белена и мандрагора. Снотворное, которое применяют хирурги в Салерно.

— Сколько времени пройдет, прежде чем оно подействует?

— Не знаю. Константин прописал его Косьме от болей в груди — одной ложки достаточно для засыпания.

— Сколько ты влил в вино?

— С полпинты[29].

К тому времени когда солдаты закончили трапезу, их уже одолевала сонливость. Один из них зевнул.

— Пойду прилягу, — сказал он и, покачиваясь, вышел в дверь.

— Пожалуй, и я тоже, — произнес другой.

Он встал, придерживаясь за стол, чтобы не свалиться, посмотрел на дверь, будто бы прицеливаясь, и, оттолкнувшись, пошел, но промахнулся.