Кое-как разобравшись с тесемкой на штанах, справил малую нужду. Уф… Откуда-то сверху посыпался снег, от мощного толчка в спину я улетел прямо в мокрый куст. Сзади раздался глухой удар о землю, я перевернулся на спину, выставив перед собой копье. Тут же руки тряхнуло, небо закрыла серая масса, а грудь придавило тяжелым. Перед глазами мелькнули круглые желтые глаза, щелкнули страшные челюсти. В нос ударил тяжелый маслянистый дух хищника. Я выпустил ставшее мокрым и горячим от крови копье и вцепился в морду зверя, удерживая ее на вытянутых руках. Здоровенный снежный кот, вот кто напал на меня. Круглая оскаленная морда, с круглыми же ушами, густой серый мех, в который я судорожно вцепился, и жуткий запах… Широкие передние лапы легли мне на грудь, я почувствовал, как скрипит под когтями кожаная куртка. В живот уперлось что-то, стало ясно: еще миг, и меня просто выпотрошат. Рывком завалился на бок, спихивая с себя хищника. Правое плечо и грудь обожгло болью, но я уже шустро откатился в сторону. Куда только делась недавняя слабость! На исходящем паром алом снегу, визжа, бился в агонии нанизанный на копье, как жук на булавку, снежный кот, взбивая мокрый снег лапами. Я поглядел вверх, на уступ, с которого зверь прыгнул на меня. Да уж… Если б не осыпавшийся с уступа снег, зверь нипочем бы не промахнулся, и лежать бы мне со сломанным хребтом. Вот уж действительно повезло… На раны я обратил внимание, только когда кровь начала стекать по рукам, срываясь каплями с пальцев. Надо срочно перевязываться, иначе кровью истеку. Не обращая больше внимания на издыхающего хищника, скинул куртку на снег и, усевшись на нее, принялся стаскивать рубаху. Методично порвал на ленты, отодрал от ближайшего валуна пару кусков мха и, положив прямо на раны, начал перевязку. Конечно, получалось из рук вон плохо, но я справился.

– Ах ты ж г’рох безмозглый, куда вылез!! – проревело над ухом.

Доро, с длинным луком за спиной, проломился сквозь молодой кустарник, словно пещерный медведь, и теперь стоял возле меня, тяжело дыша. На широком ремне болтались две увесистые птички, в руке чуть подрагивал широкий охотничий нож.

– Ну не в пещере же мне мочиться… – пожал плечами я и тут же зашипел от боли при этом неосторожном движении.

Доро метнул в меня свирепый взгляд и подошел к замершей туше. Ухватив за хвост, развернул.

– Силен, бродяга! – искренне восхитился старый разбойник. – Еще позавчера с лавки не вставал, а сегодня талла’ша завалил!

– Он первый начал.

Жутко болела отбитая спина, израненные грудь и плечо, вдобавок закружилась голова. Доро наконец заметил мое состояние и, крепко подхватив под локти, повел обратно в схрон.

Не успел я улечься на койку, как глаза сами собой закрылись. Ну и начался денек, Бесформенный его побери!

На следующий день я уже вполне сносно перемещался. Раны, нанесенные талла’шем, Доро промыл все тем же дурманящим отваром и перевязал чистой тряпицей. То ли мне повезло, то ли средство действительно работает, но у меня даже воспаления не было. Щека, кстати, тоже успешно заживала, хотя пока и мешала жевать. Чем я, собственно, сейчас и занимался, поглощая горячий суп из тех самых принесенных Доро птиц. Сам разбойник увлеченно тыкал пальцем в натянутую на рогатину шкуру талла’ша. Зверя он освежевал еще вчера, скинув мясо с требухой в пропасть, на поживу падальщикам, а шкуру натянул на специальную рамку и оставил сушиться в дальнем углу. Ну и амбре от нее, доложу я вам… Я бы выкинул, не задумываясь, но Доро подробно объяснил, сколько такая шкура стоит, и я заткнулся.

– Ну как ты себя чувствуешь, Арч, грозный обмочитель кустов? – Ну да, куда ж без фирменного разбойничьего юмора… – На охоту завтра сходить не желаешь?

– Почему нет? – облизал я ложку. – Надоело в пещере торчать.

– Тогда завтра пойдем силки ставить. Лук пока не дам, раны еще не зажили, но хоть на свежем воздухе побываешь.

Я повертел в пальцах ложку. Один вопрос упорно не шел из головы и требовал быть озвученным:

– Зачем тебе это?

– Что «это»? – удивленно приподнял кустистую бровь Доро.

– Все это. Выхаживаешь меня, кормишь, носишься как с малым ребенком. Шесть суток от койки не отходил, горшок за мной выносил… Зачем?

Здоровяк тяжело уселся на лавку возле очага и взглянул на меня. Потеребил длинный, заплетенный в косичку ус.

– Ты думаешь, я всегда был грабителем? Когда-то давно, Арч, я был кожевенником в Тхорлане – это такой город, к югу отсюда. И семья у меня была. Жена-красавица и трое детишек. Дом свой был. У меня было все, что нужно мужчине, понимаешь, друг? Все было. А потом в небе над городом появился Белый Дракон, и… у меня не осталось ничего. Я как раз был на рынке, привез партию выделанных кож, когда на наш квартал напала эта белая тварь. В тот день многие лишились семей… Я собрал отряд, мы отправились за жизнью дракона, но дойти смогли только сюда. Половина мужиков сгинули в горах, погребенные под лавиной, еще треть сожрали хищники. Из отряда в полсотни крепких мужчин до этой пещеры добрались лишь восемь, обмороженных и голодных. А тут на тропе появился караван… Ну, ты понимаешь – когда речь заходит о собственном выживании, чужие жизни в расчет не идут. Так отряд мстителей стал разбойничьей шайкой, а я – атаманом. Потом начался сезон вьюг, когда Твелли особенно свиреп, и мы оказались запертыми в этом ущелье. Четыре недели бушевал Ледяной бог, четыре недели мы почти безвылазно сидели в этих стенах. Ты можешь себе представить, каково это – столько времени глазеть на одни и те же рожи? Это очень тяжело, Арч. Через две недели Губерт с Илгваром сошлись в поножовщине по мелкому поводу, Губерт стычку не пережил. Они были друзьями! Еще через день Илгвар просто вышел из пещеры и ушел в метель. Больше мы его не видели. Мы обозлились, Арч, стали зверьем. И когда ветры наконец утихли, снова вышли на промысел. Теперь уже просто потому, что жить по-прежнему мы не смогли бы. Тот, кто раз попробовал крови, – хищник на всю жизнь. Я убивал и с каждой отнятой жизнью все меньше оставался человеком. А когда на нашу шайку напал снежный огр, я убил его ударом кулака. Не булавой или топором – именно кулаком. По почти каменному черепу. В тот день меня и прозвали Доро Великолепный. Я ненавидел ребят – за то, кем они стали, ненавидел торговцев и прочий люд – за то, что у них есть семьи и домашний очаг. Ненавидел себя – за то, что опустился до состояния зверя. Но больше всего я ненавидел Белого Дракона. Ненавидел и боялся… А потом к нам прибился этот тощий оборванец, Юрго Бледный. Я решил, что такой заморыш не будет обузой, а штопать одежду и ставить силки он был мастер. Кто ж знал, что этот гад перевертышем окажется?..

Тут Доро протянул руку и погладил лежащий на лавке топор. Грубые пальцы почти ласково пробежались по страшным следам на топорище.

– Если б не вот этот малыш, осталась бы от меня только куча мяса, а то и чего похуже…

– И тогда ты снова решил убить дракона?

– Именно. Пусть и чужими руками. Можешь презирать меня, но я оказался трусом. Огра в рукопашной убить смог, а как этих тварей крылатых видел, так душа в пятки. Мне понадобился герой, парень без головы, уж извини за прямоту. И тогда я нашел тебя.