– То есть, ты не обижаешься на меня за этот вопрос? – завороженно понаблюдав за тем, как большой палец Макса поглаживает тыльную сторону моей ладони, нерешительно поднимаю на него глаза.

– Нет, – качает он головой. – Я не обижаюсь на тебя.

– Тогда, я смогу получить ответ на свой вопрос?

– Можешь, – кивает.

Не удерживаю на лице широкой улыбки. На секунду замечаю, как взгляд парня опускается к моим губам, я и снова вспоминаю вчерашний поцелуй, о чем свидетельствует мгновенно появившийся на моих щеках румянец.

– Правда, я не знаю, как ты отреагируешь на это, когда узнаешь, – опустив голову, говорит он через минуту.

– На что? Неужели ты скрываешь от меня заячью губу?

– Нет, – усмехнувшись, качает головой.

– Или у тебя один глаз косит в сторону?

– Нет.

– А может быть, зализываешь волосы, что бы скрыть раннюю лысину?

Теперь он не выдерживает и начинает громко, немного хрипло, смеяться. С улыбкой наблюдаю за ним, пытаясь не показывать ему, как мне нравится его смех.

– Ох, – вытерев влагу в уголке глаза, он шумно выдыхает. – Нет, я не скрываю лысину.

– Тогда что же такое страшное ты скрываешь, что сам не знаешь, чего ожидать от меня?

– Узнаешь, – говорит, прежде чем развернуться и идти дальше к моему дому.

– А когда именно? – спрашиваю, догнав брюнета за четыре шага, с его двумя широкими.

– Скоро, – коротко бросает, и мы вновь идем в тишине.

Так и не добившись ничего путного от Максима, я шла и думала о его словах. О том, что он может скрывать под всем этим видом умного ботаника и заучки. Может у него протез вместо ноги? Как у Пита Мелларка из Голодных игр. Или он скрывает ужасные шрамы? Как Эмброуз Янг из Меняя лица. Но тогда к чему эти очки и прическа? Может, что бы не привлекать внимание и ни у одной девушки не появилось мысли раздеть его?

В общем, за время нашей тихой прогулки до моего дома, у меня появилось и сразу же отбросилось куча мыслей по поводу недостатков Макса. Я дошла вплоть до того, что Макс превратился в Терминатора. Не Ольку – сестру Машки, которую мы стали так называть после концерта «В огне», – а которого играет в кино Шварценеггер. Не знаю, что думал сам брюнет, но по задумчивому взгляду и прикушенной губе было ясно, что он тоже какие-то важные вопросы решает, и они совершенно никаким образом не касаются экономики и нашего проекта.

Дойдя до моего подъезда, мы зашли внутрь и увидели, что лифт снова не работает, и начали подниматься по лестнице. Макс все также молчал, а я про себя выговаривала электрикам все, что я о них думаю по поводу постоянно сломанного лифта. Нет, ну это уже какое-то издевательство. У нас лифт не работает месяцами, если не годами. И я уверена, что у Макса в подъезде лифт может не работать только, в крайнем случае, неделю. За несколько месяцев. Тогда как у нас, будет все наоборот. Несколько месяцев не работает, и одну неделю работает. И то, с перебоями.

Поднявшись на мой этаж, мы зашли в мою квартиру, которая, на удивление, оказалась совершенно пуста. Раздевшись, я решила, что лучше всего заниматься проектом будет на кухне. Вести Макса в свою комнату, полностью завешанную разными плакатами и постерами «В огне», я не решилась. А потом, за горячими кексами и кофе, мы принялись за наш проект.

Сегодня пятница. С того дня, как мы с Максом занимались проектом у меня на кухне за поеданием кексов и кофе, прошло пять дней. И я уже чувствовала себя практически выпитой досуха. С Эдиком и Лизой я виделась мало, так как каждый из них был занят своими делами.

Эдик почти все свое время проводил на тренировках. Через месяц должны были состояться самые масштабные незаконные гонки в Европе. К нам в город съедутся байкеры со всей Европы за шанс посоревноваться с лучшими гонщиками и выиграть главный приз. Пять миллионов долларов на новый байк, оборудование и механику. И Эдик был намерен победить в этот раз, так как эти гонки проводятся раз в пять лет. Что, конечно, предельно ясно. Где взять столько миллионов долларов, что бы каждый год по пять штук отдавать победителю. Ну, и собственно, эта гонка знаменита не только своим главным призом. Но и опасными и рискованными препятствиями, лабиринтом, в который превращается сам город, и множествами испытаний, выполнив которое, каждый из гонщиков зарабатывает флажок. Флажки – это возможность выиграть еще один приз. Кто соберет больше других, тот получает весьма ценный подарок – два VIP-билета на все гонки в Европе, с оплаченными перелетами и гостиницами. Так что, я очень даже понимаю Эдика. И то, почему он все ночи петляет по городу, узнавая каждый закоулок и переулок, где создатели гонок могут спрятать флажок. Ведь, даже если не получишь главный приз, есть возможность поехать в тур по Европе и шикарно отдохнуть за просмотром международных гонок среди профессионалов.

У Лизы все обстояло не так захватывающе, как у Эдика. У нее появился новый ухажер, к которому она испытывала, пока, только симпатию. Но он упорно поднимался по лестнице к ее сердцу, постоянно приглашая на ужины в самые разные места города, в аквапарк, дельфинарий, кинотеатр и каток. В общем, если Лиза не дома, то она на свидании.

Но это не значило, что наша вечная схватка за конфеты, исчезла. О, нет. Мы с Лизой все также пытаемся первыми забрать конфеты, пока Эдик пожирает предыдущие и строит планы на новые. Когда-то у нас получается, когда-то – нет. Но мы в принципе не очень-то и расстраиваемся. Все равно Эдик на следующий день готовит нам партию горячих, ароматных и вкусных пирожных.

В моих ушах гремела песня «В огне», пока я, мыча в ритм барабанов, спускалась по лестнице. Пары у меня закончились, и я со спокойной душой возвращалась домой. Машку я сегодня видела лишь вскользь в столовой, когда она усадила меня за стол и с мучением на лице уперлась лбом мне в плечо и начала выговаривать все, что у нее на душе. Нам всю неделю не удавалось нормально поговорить, так как каждый был завален своей работой. И оказалось, что ей не повезло. Она с Сосновым попала в Ведьме Анатольевне. Я посочувствовала ей, погладила по голове и купила пирожное с заварным кремом и клубничным джемом. А потом, подсластившись пирожными, мы отправились по своим кабинетам. Макса же я видела всего два раза. На экономике, и после нее, когда к нам подошел Геннадиевич, и сказал, что если возникают вопросы по проекту, обращаться к нему в любое время, а не ждать, пока у нас будет встреча, где мы будем все обсуждать.

И вот, я начала спускаться с крыльца, когда заметила решительно шагающего в сторону Макса. И вроде ничего особенно в этом не было, но меня что-то потянуло вслед за ним. Тихо, что бы он не заметил меня, я прижалась к стене университета и пошла за ним. И остановилась на углу, пока он прошел через парковку, направляясь к… Черт, это ведь она. Та самая машина, которую я видела в тот день, когда Геннадиевич рассортировал нас по парам на проекты. Моя мечта и давняя хотелка, которую, к сожалению, я никогда не смогу себе позволить, – Mercedes Benz SLS AMG этого года. Тем временем, из машины вышел высокий парень в черно-красной бейсболке, черной толстовке и серых джинсах. Лица его я, к сожалению, не видела. Как и лица Макса, шагающего к парню. Подойдя ближе, они пожали друг другу руку и обнялись по-братски, и парень хлопнул Макса по плечу. Тогда как он положил свой рюкзак на капот машины, засунул внутрь очки, а потом стянул через голову свитер, на мгновенье, напрягая мышцы широкой спины, которые я раньше не замечала. Бросив свитер, он ослабил галстук вокруг шеи и вытянул рубашку из-за пояса штанов. Я с неверием наблюдала за ним, страшась и, в то же время, жаждая, что бы он повернулся.