— Помолчи, Крис, — сказал Апостол. Прочие грабберы молчали. В наушниках слышалось только напряженное дыхание.

— Правда, — с горечью сказал Жестянщик. — Вот она, ваша правда! И Гармония ваша. Видите, он молчит. Ему нечего сказать. Я не понимаю тебя, Апостол. Не понимаю. Целый год военные пасли нашу группу, засылали своих говнюков, и мы всех раскалывали. А этот — чем он лучше? Почему мы приняли его и делаем вид, что он белый и пушистый? Объясни мне, Апостол! Почему я должен терпеть эту суку среди нас?

— Довольно! — Северянин шагнул к Жестянщику. — Заткни пасть, приятель. Еще одно слово, и ты разозлишь меня по-настоящему.

— Ага, не нравится? — Жестянщик захохотал. — Снимай гермошлем, русский. Давай разберемся, как мужчины. У меня давно руки чешутся расквасить тебе нос. Я, может быть, по жизни последнее дерьмо, гребаный неудачник, но я не Иуда, понял? А ты… ты…

— Хватит, Крис, — устало сказал Апостол. — Бери свои шмотки. Идем дальше.

— Нет, не хватит! — Жестянщик упрямо замотал головой. — Не хватит! Чем он тебя взял, Апостол? Может, ты на его стороне, потому что он русский? Так и скажи. Ты же видел. Я показал тебе, и ты сам держал эту штуку в руках.

— Какую штуку? — не понял Северянин, шагнул прямо на Жестянщика. — Ну-ка, говори, о чем речь!

— А ты не знаешь. Ха-ха-ха-ха! Посмотрите-ка на эту девственную телочку, парни — она не знает, кто ее покрывает! А в рюкзаке у тебя что было, Северянин? Сам скажешь, или мне сказать?

— Что? Что там было?

— Я ведь не зря тебе не доверял. Как пришел к тебе в гости, подумал — дай-ка, пошмонаю у него в рюкзачке, пока спит. И нашел там маду. Классный такой маду, сотни на три потянет, если не подделка. А оказалось, что подделка. Я его потом ножом царапнул, чтобы проверить, а под кремниевым напылением что-то черное. — Жестянщик повернулся к Апостолу. — Ты видел эту штучку, Апостол. Все видели. Маду русского оказался зарядом супертротила.

— Что? — Северянин похолодел. Он понял, что речь идет о том самом маду, который дал ему майор Зебровски. — Да я понятия не имел, что это ненастоящий артефакт. Я…

— Ну да, ну да, — с издевкой сказал Жестянщик. — Сейчас ты расскажешь, что в Загоне к тебе подошел какой-то бухарик и отдал его тебе за бутылку биддла.

— Хватит! — Апостол шагнул между Жестянщиком и Северянином. — Покричали, выпустили пары, теперь продолжим путь. Сейчас не время выяснять отношения.

— Послушайте, я в самом деле ничего не знал, — произнес Северянин. — Я не могу доказать свою правоту, но это так. Это был просто маду. Самый обычный с виду. И я его взял.

Он не мог видеть лица Жестянщика, скрытого за тонированным забралом гермошлема, лиц остальных членов группы. Но ему никто не ответил. Жестянщик поднял свои вещи и поплелся дальше по тропе, следом за ним зашагали Артур, Надя, Темный, Пудинг и Хирург. Анна продолжала стоять рядом с ним. И Апостол. Северянин хотел было заговорить с ним, но вдруг понял, что ему нечего сказать.

— Так ты ничего не знаешь, — внезапно подал голос Апостол. — Ты отважный человек. И наивный. Тебя использовали втемную.

— Тогда может мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — Северянин схватил Апостола за руку. — Ты знаешь все. Почему ты не хочешь говорить?

— Я все тебе скажу. Только не сейчас. Мы на открытом месте. Давай доберемся до завода, а там поговорим.

Развалины биохимического центра проявились из пыльной мглы неожиданно, будто мираж в пустыне. Вблизи руины выглядели еще более удручающе, чем издали. За пробитыми во многих местах бетонными стенами вставали скелеты заводских цехов, окутанные белесыми горячими испарениями от влажной после дождя земли — огромные, закопченные, ощетинившиеся изломанными ржавыми клыками арматуры и разорванных труб, заваленные кучами оплавленного кирпича, колотого шифера и деформированного металла. И без объяснений Апостола Северянину было ясно, что тут шли бои. Поэтому наверное так странно выглядели огромные ректификационные колонны, обелисками торчавшие среди этих руин; некоторые из них выглядели совершенно нетронутыми, если не считать подтеков черной ржавчины на их корпусах. Идти по этой гигантской свалке было очень тяжело, и Северянин слышал в наушниках тяжелое надсадное дыхание грабберов. Он и сам выдохся; одежда промокла и прилипала к телу, ужасно хотелось снять гермошлем, чтобы стереть заливающий глаза пот. Он смог это сделать только после того, как Хирург отыскал вход в полуподземное хранилище, и они вошли внутрь. Апостол провел замеры — токсического заражения здесь не было.

Пудинг, поковырявшись в дежурной рубке, запустил допотопный генератор, и хранилище осветилось синеватым светом вечных ламп — их свет был тусклым, и большая часть хранилища оставалась в темноте. Северянин стащил с головы шлем, вытер лицо рукой. Он стоял у огромной пирамиды, составленной из синих и зеленых пластиковых герметических бочек, наставленных в четыре яруса. Часть бочек упала на пол и раскатилась по хранилищу. В воздухе пахло тлением, сырой землей, хлором и ржавым железом.

— Веселенькое место, — шепнул подошедший Сайкс. — Не нравится мне тут.

Северянин не ответил. Кинул свой рюкзак на цементный пол, сел на лежавшую на боку бочку, положив гермошлем на колени. Сайкс легонько коснулся его плеча.

— Ник, что с вами?

— Идите к остальным, — ответил Северянин. — Я хочу побыть один.

— В чем они вас обвиняют?

— Сказано вам — проваливайте ко всем чертям!

Американец скрылся за бочками. Северянин отвинтил пробку фляги, сделал глоток. Биддл огнем растекся по языку, обжег горло. Еще один глоток, потом еще один. Ужасно хотелось напиться. Но Северянин понимал — это не выход. Это проявление слабости. Он сидел с открытой флягой в руке и наблюдал, как грабберы Апостола, сбившись в кружок возле стучащего генератора, возятся со снаряжением. А потом он увидел, что к нему идет Анна.

— Лелеете оскорбленную гордость? — спросила она, сев напротив на одну из бочек. — Не стоит обижаться на Криса. Вадим говорил с ним. Он все ему объяснил, и Крис понял.

— Что понял? — устало спросил Северянин. — Долго вы еще будете морочить мне голову? Неужели я никогда не узнаю…

— Вы не виноваты. Все уверены, что вас использовали. Вам не объяснили назначение маду.

— А у маду есть назначение? Ну говорите же, ешкин кот!

— Кто вам дал этот артефакт? Человек, продавший вам карту?

— Да, именно он.

— Теперь мне все понятно. Из вас сделали смертника.

— Анна, я не намерен играть в шарады. У меня голова пухнет от ваших загадок и недомолвок. Хотите объяснить мне что-нибудь — валяйте. Если опять собираетесь потчевать меня вашими глубокомысленными речами о Высшей Гармонии, лучше помогите Наде с ужином. Больше пользы будет.

— Что вы знаете о маду?

— Ничего, — Северянин помолчал. — Точнее, почти ничего. Знаю, что маду как-то связан с погребальным культом таинов.