После объявления о помолвке был организован роскошный прием, и уж тем более родители жениха не пожалели денег на свадьбу, которая состоялась в марте следующего года. Перед венчанием, которое должно было пройти в Элунде, гости собрались в доме Вандулакисов. Их состав был весьма разномастным: богачи из Элунды, Агиос Николаос и Неаполи перемешались с работниками поместья и десятками жителей Плаки. Когда односельчане увидели Анну в свадебном наряде, прозвучал дружный вздох изумления. Ее грудь была украшена монистом из золотых монет, которых хватило бы, чтобы заполнить банковский сейф, а с мочек ушей свисали тяжелые драгоценные серьги. В свете весеннего солнца она вся блестела, а насыщенный красный цвет традиционного свадебного платья делал ее похожей на героиню сказок «Тысячи и одной ночи».

Гиоргиса переполняли гордость и одновременно удивление: неужели эта красавица приходится ему дочерью? Узнать ее было почти невозможно. Сильнее, чем когда-либо ранее, Гиоргис жалел, что рядом с ним нет Элени: как бы она порадовалась за старшую дочь!

«Интересно, что сказала бы Элени, узнав, что Анна собирается войти в такое важное семейство?» – подумал он. Анна удалась в мать, но было в ней и что-то свое, незнакомое. Неужели это невероятное создание – плоть от плоти его, простого рыбака?

Утром руки Анны дрожали так сильно, что сестра вынуждена была сама застегнуть на ее одежде все пуговицы. Мария знала, что Анна всегда мечтала вырваться из Плаки и была безумно рада осуществлению своей мечты. Кроме того, Анна так часто примеряла в своих фантазиях роль великосветской дамы, что никаких сложностей с этим у нее возникнуть не должно было.

– Скажи мне, что я не сплю! – повторяла Анна. – Поверить не могу, что я и впрямь вот-вот стану госпожой Вандулакис!

– Ты не спишь, – заверяла ее сестра, думая о том, какой будет жизнь Анны в столь пышном доме. Она надеялась, что эта жизнь не сведется исключительно к дорогим украшениям и изысканной одежде: даже для Анны одного этого было бы слишком мало.

Свадьба была весьма необычной уже из-за одного подбора гостей, но еще более необычным было то, что перед венчанием гости собрались в доме жениха, а не невесты, – а ведь именно этого требовал обычай. Впрочем, причину такого отступления от традиций все хорошо понимали и так: ну что за прием можно устроить в доме Гиоргиса Петракиса? При одной мысли об этом элегантных дам из Неаполи пробирала дрожь – как тогда, когда они впервые услышали, что наследник рода Вандулакис собирается жениться на дочери рыбака.

«Да что они там, с ума все посходили?!» – фыркали дамы.

Как водится, для гостей свадьба далеко не в последнюю очередь была возможностью набить желудки жареной ягнятиной, вином и сыром, приготовленными в поместье Вандулакисов, и другими вкусностями, так что когда пестрая процессия из автомобилей и деревенских ослов двинулась к церкви в Элунде, гости уже успели насытиться.

Обычаи брачной церемонии были одинаковыми для всех критян, как богатых, так и бедных. Священник возложил на головы брачующихся стефаны, простые венки из сухих цветов и стеблей растений, после чего молодые трижды обменялись ими, чтобы скрепить свой союз. Позже свекровь Анны должна была вставить венки в рамку и повесить над супружеским ложем, чтобы они охраняли брак от несчастий. Священник декламировал венчальные слова довольно долго, так что скоро они потонули в гаме, который стоял в церкви, но когда молодые по указанию священнослужителя наконец соединили руки, воцарилось благоговейное молчание. Пара исполнила у алтаря степенный танец – «танец Исайи», и гости поняли, что еще немного, и можно будет выбираться из церкви на солнечный свет.

Молодожены сели в карету и во главе процессии из автомобилей гостей двинулись в сторону дома Вандулакисов, где всех уже ожидали ломящиеся от яств столы. Пир и танцы затянулись далеко за полночь. Незадолго до рассвета прозвучал залп из ружей, который сообщил гостям, что празднество заканчивается.

Никого не удивило, что после свадьбы Анну почти перестали видеть в Плаке. Сначала она раз в неделю навещала отца, но постепенно стала просто присылать за ним автомобиль, а ее появления в родной деревне превратились в большую редкость. Теперь она была женой будущего главы влиятельного семейства, то есть вращалась в совсем других сферах – и нельзя сказать, чтобы ее это сильно тяготило. Даже наоборот – ей хотелось побыстрее порвать с деревенским прошлым.

Вживаясь в новую роль, Анна вскоре обнаружила, что ее обязанности как невестки не менее важны, чем обязанности жены. Значительную часть своего времени она проводила в обществе Элефтерии и ее подруг. Они со свекровью либо ездили в гости, либо сами принимали дам из местного высшего общества. Как и надеялась девушка, в этом кругу женщины вели праздное существование – попросту говоря, ничем не занимались. Основной ее обязанностью была помощь в ведении домашнего хозяйства, которая по большей части сводилась к необходимости следить за тем, чтобы служанка вовремя приготовила ужин для мужчин.

Анне хотелось обновить интерьер двух принадлежавших семейству домов, прежде всего убрать темные драпировки и мрачную мебель. Она постоянно говорила об этом Андреасу, и в конце концов тот, не выдержав, обратился к матери за разрешением. Та, в свою очередь, провентилировала вопрос у главы семейства – именно так в этом доме принимались все важные решения.

– Я не хочу, чтобы большой дом изменился слишком сильно, – сказал Александрос Вандулакис жене, имея в виду дом в Элунде. – Но коль уж Анна этого так хочет, то может поработать над домом в Неаполи.

Новобрачная с энтузиазмом принялась воплощать свой замысел в жизнь. Чтобы подобрать обои и ткань, она много раз ездила в небольшой магазин в Агиос Николаос, в котором продавались изысканные отделочные материалы, привезенные из Франции и Италии. У нее появилась цель в жизни, и это не могло не радовать Андреаса: теперь молодая жена каждый вечер встречала его в приподнятом настроении.

Тесть с тещей сообщили Анне, что решили поручить ей организацию церковных праздников для работников поместья, и оказалось, что девушка блестяще справляется с этой задачей. На таких праздниках она иногда ловила на себе внимательный и суровый взгляд Антониса Ангелопулоса, и ей непросто было не отвести глаз. Пару раз Антонис даже заговаривал с ней.

– Госпожа Вандулакис, – нарочито почтительно говорил он, поклонившись даже ниже, чем того требовал обычай, – как вы поживаете?

Такое обращение было неприятно Анне, и, довольно резко ответив: «Все хорошо, спасибо», она поворачивалась к Антонису спиной. Своим видом и повадками парень словно бросал ей вызов, ставя под сомнение превосходство Анны над собой. «Да как он смеет!» – возмущалась она.

Замужество Анны изменило не только ее общественный статус, но и жизнь ее сестры. Теперь Мария была полноправной хозяйкой дома, и ей больше не приходилось подстраиваться под сестру с ее вечными капризами – а значит; с ее плеч свалилась немалая тяжесть. Все свободное время и энергию она направила на ведение хозяйства, кроме того, теперь она частенько ездила на Спиналонгу вместе с отцом.