Смех — явление заразительное. Американские телевизионщики с 50-х годов используют массовый хохот для сопровождения юмористических передач или комедийных сериалов. Теперь этот прием используется и у нас. Несмотря на то, что часть зрителей приобрела иммунитет к неискреннему смеху за кадром, мы нет-нет да и улыбнемся какой-нибудь бородатой шутке.

Юмор в зрительном зале или на площади обладает силой внушения. Когда человек видит, что рядом сидит другой и покатывается от смеха, он начинает понимать: что-то у него не в порядке, и это, оказывается, очень смешно — и он сам начинает хохотать. Юмор коллективен, он увеличивается в геометрической прогрессии, а не в арифметической.

Любая неожиданность, нелепая случайность или нарушенный порядок вещей вызывает у человека улыбку. Поэтому и смеемся мы над тем, что, на наш взгляд, должно выглядеть несколько по-другому, а точнее, совершенно не так. Мы используем смех как защиту, чтобы привлечь внимание или уладить конфликт. Гелотологи уверены: скрытый язык смеха запрограммирован в наших генах. Серии кратких гласных звуков понимают люди всех рас и культур. И как бы мы ни реагировали на ситуацию, глупым хихиканьем или сардонической ухмылкой, любой иноземец узнает это послание.

Юмор не столько смягчает конфликты, сколько их обостряет. Поэтому надо знать правила использования юмора, понимать где насмешка, где смягчение конфликта, где, наоборот, обострение.

Каждая нация воспринимает юмор по-своему. Юмор американцев основан на трех элементах: банановая кожура, торт, спадающие штаны или юбка. Любимые объекты шуток англичан — правительство и соседи по Европе. Англичане высмеивают шотландцев за жадность, а ирландцев — за пьянство. Для 45 % французов мишенью для шуток могут стать родственники, для 65 % — знакомые, для 82 % — правительство, а для 22 % — бог и религия. Немецкие шутки часто балансируют на грани приличия вокруг двух тем: секс и естественные отправления.

Чаще всего национальные шутки принижают ту или иную социальную группу. Вспомним анекдоты про чукчей или кавказцев.

Наверное, мы, россияне, немногим отличаемся от своих зарубежных собратьев.

Как говорил Михаил Задорнов, «только русский мужик может догадаться купить в Бразилии жеваные «Сникерсы», чтобы продать их чукчам как замазку в чуме».

Михаил Задорнов о российском менталитете говорит почти с любовью. Он выбрал классический способ подшучивания над соотечественниками, только все недостатки, что высмеивали в прошлом Грибоедов, Гоголь и Булгаков, Задорнов превращает в достоинства и выдает за особенности русской души:

«Бисмарк был умным немцем, потому что долго жил в Петербурге. Он в завещании написал: «Никогда ничего не замышляйте против России — на любую вашу хитрость Россия всегда ответит своей непредсказуемой глупостью».

И прав был Гоголь, поскольку смеемся мы все больше над собой. Мещанство, лень и любовь к выпивке — не эти ли слабости наиболее характерны для загадочной русской души? Только как в героя анекдотов превратился Чапаев?

Чапаев не был номенклатурной фигурой, но ему отдали все глупости, которые делала номенклатура. Это был процесс дегероизации советского образа жизни и советских руководителей.

Не так давно в средствах массовой информации прошел слух — мол, американцы хотят купить права на «Иронию судьбы», но поймут ли иностранцы культовую комедию советской эпохи? Дело там происходит в «Хилтоне», были варианты героев: четыре бизнес-вумен и двое мужчин.

У фильмов Рязанова есть ценное качество — они не стареют от времени. Почти 30 лет вся страна вместе с героями рождественской сказки встречает Новый год, чуть меньше следит за приключениями итальянцев и каждый раз переживает у экрана за Юрия Деточкина.

«Карнавальной ночи» почти 50 лет, но зрители до сих пор узнают в сатирическом образе Огурцова своего шефа, а в лекторе — друга или соседа по лестничной клетке. Помните: «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе — это науке неизвестно».

Эльдар Рязанов опасался, что через 50 лет в нашей стране еще будут смеяться над «Карнавальной ночью». Это, к сожалению, терзало его, потому что в нем боролись два человека — гражданин и художник. Как гражданин Рязанов был бы рад, если бы перестали смеяться, но как художник он радовался тому, что смеются, — значит, угадал что-то «долгоиграющее».

Одни говорят — мир уцелел, потому что смеялся. Другие уверяют — юмор умер. Но означает ли это, что человечество обречено и в ближайшем будущем каждому из нас, для того чтобы жить, придется носить в кармане ампулу с допамином? Но ведь мы не перестали читать, после того как появился телевизор, и не заменили хороший кусок бифштекса соей, пусть даже и очень полезной. Вероятно, человеку, помимо результата, важен еще и процесс, то есть способ получения этого вещества — допамина. Так что рано еще петь юмору заупокойную, пока мы можем смеяться хотя бы над собой.

Широко и громко праздновать юбилеи и не юбилеи в нашей стране любили всегда! Даже в смутные революционные времена противники буржуазной гидры объединялись вместе, накрывали столы и начиналось пролетарское застолье.

В Стране Cоветов праздничный календарь начинался 1 января. Затем советские люди обязательно, но потихоньку праздновали Рождество, затем громко и отчаянно Старый Новый год, затем шли 23 Февраля, 8 Марта, 1 Мая, День Победы и, наконец, осенний праздник 7 Ноября — день Великой Октябрьской социалистической революции! Главный праздник страны! Для многих этот день запомнится парадом трудящихся во всех социалистических республиках.

Накануне праздника все трудящиеся получали продовольственные пайки: дефицитные продукты: колбасу, сыр, сгущенку. Что делать, дефицит… Как писал Михаил Жванецкий, «я родился умным, с часами на руках, сразу записался в очередь в ясли и встал в очередь на холодильник».

А работницы СССР перед днем революции несли домой коробку шоколадных конфет «Птичье молоко» или «Грильяж». Еще одна примета того времени: 6 ноября — все советские парикмахерские работали допоздна — работницы СССР обязательно делали прическу к празднику!

А вот на столах элиты Страны Советов всегда стоял советский дефицит. Партийные лидеры любили вкусно поесть. Причем вкусно поесть в закрытых рублевских ресторанах, типа того, где много лет проработал шеф-поваром Аркадий Далакян, вот его воспоминания о той эпохе:

«Это была дача председателя Совета министров Косыгина.

Он посоветовал сделать именно ресторан, а не кафе, потому что место очень хорошее: там мачтовый лес. Там музей-усадьба Юсупова, театр юсуповский рядом. В этом ресторане, конечно, было хорошее обеспечение. Раньше трудно было достать что-то, был дефицит».

Так называемые кремлевские «поляны» появились во времена правления Никиты Хрущева. Генсек был человеком простым и сам любил выпить и закусить!

При временах его правления количество приемов, торжественных обедов и прочих мероприятий превышало все границы.