– Жена не поймет.

– А куда все подевались? Последний раз тут было так тихо на поминках Томми Мака.

– Погода.

– И все? – Жука определенно что-то беспокоило.

Он подался ко мне:

– В основном. Понимаешь, «Зов» не считает меня благонадежным. Кто-то накапал, что я пою нелюдей.

По-настоящему пили только гномы и крысюки. Причем гномы предпочитали накачиваться по домам.

Крысюков я недолюбливаю, поэтому следующая фраза далась мне с трудом:

– Их деньги по цвету не отличаются от прочих.

– Скажу тебе честно, приятель, творится неизвестно что.

Я погладил ожог на щеке:

– Ты и не подозреваешь, насколько прав. Чем будешь кормить?

Он поставил передо мной еще одну кружку темного. Я швырнул на стойку монету. Как говорится, квиты.

– Фирменным блюдом. Сосиски с кислой капустой. Или с бобами. А хочешь, подам пирог с почками. Его никто не пробовал, разве что Торчок. – Он ткнул пальцем в сторону наименее респектабельного из своих клиентов.

– А где Хвастун? – Обычно они с Торчком надирались вместе.

Жук пожал плечами. Когда он так делал, становилось понятно, откуда взялось его прозвище. В прошлом, когда он был мясистее, оно подходило к нему куда больше.

– Я слыхал, они разругались. Из-за бабы.

– Елки-моталки, да им обоим лет по двести.

– Не валяй дурака, Гаррет. Они оба немногим старше твоего.

Я опорожнил кружку и попросил налить по-новой.

– Давай свои сосиски. И не напоминай мне так часто, что я веду себя как пьяный крысюк.

Он ухмыльнулся и принялся помешивать варево в котле. По доброте душевной Жук положил мне две сосиски вместо одной. Судя по цвету, варились они слишком долго.

– Не ворчи, Гаррет. Мой тебе совет: не налегай на пиво. А то свалишься где-нибудь под забором.

– Растолкуй лучше, что у тебя с «Зовом». Они предлагали тебе свою помощь? – Это означало вымогательство под благовидным предлогом.

– Можно сказать и так. – Он положил на тарелку поверх кислой капусты две картофелины.

– Я могу посодействовать. Поговорю кое с кем, и они от тебя отстанут.

Шустера хлебом не корми – подкинь ему такой случай. Вдобавок мне далеко не по душе деятельность «Зова».

– Поговори. – Жук пододвинул тарелку ко мне, затем уставился на что-то за моей спиной и внезапно побледнел.

Я обернулся.

В дверной проем проник черный бумажный листок. Он трепыхался словно на ветру. За ним виднелась огромная псина с разинутой пастью, из которой свешивался длинный язык. Глаза псины сверкали алым. Показался второй пес, затем появилась Мона во всей своей красе и в полном вооружении.

– Что ты натворил, Гаррет? – прохрипел Жук.

Неужели он их видит?

– Кто, я?

– Они же пришли не за мной.

– Ты прав, приятель.

Дверной проем стал золотистым. Замелькали тени. Пожаловал старина Торбит. Похоже, вот-вот явятся и остальные.

Значит, шайиры одолели годоротов?

Я принялся поглощать сосиски с кислой капустой. Шайиры испепеляли меня взглядами.

– Кто они такие? – справился Жук, наполняя мою кружку.

– Тебе не стоит этого знать. – Он был религиозен и привык относиться к богам с почтением.

Из двери потянуло холодом. Мелькнуло размытое пятно.

Черная Мона пошатнулась. Псы затявкали. Кильрак зашелестел своими оборками. Передо мной материализовался Йоркен. Он был не в настроении. Естественно, ему пришлось побегать. Йоркен схватил меня за рубашку и отшвырнул в сторону.

Одна из стен заведения рухнула. В кабак ворвались Дайгед, Родриго и Ринго. Пожалуй, теперь Жуку придется мне поверить.

Следом за доблестными аверами вошел Имар, с чела которого срывались крохотные молнии. Он смерил меня отнюдь не ласковым взглядом и повернулся к шайирам.

– Рвем когти, Жук. – Когда Йоркен отвернулся, я обнаружил, что мой совет запоздал. Жука нигде не было видно.

Йоркен выволок меня наружу сквозь дыру, проделанную аверами. Жаль, что их не было с нами в Кантарде. Мы бы закончили войну в два-три дня.

Мы неслись с такой скоростью, что я едва переводил дух. С неба по-прежнему сыпался то ли дождь, то ли снег. Из темноты проступили очертания экипажа. На козлах восседал Хаос. Йоркен швырнул меня внутрь, не потрудившись открыть дверь. Я заработал несколько свежих ссадин. Магодор похлопала Гаррета по щеке и спешилась. Ее дружелюбие было напускным. Она предстала передо мной в своем истинном облике. Настоящая Разрушительница, готовая ринуться в бой. Йоркен присоединился к ней.

Я остался один. Точнее, наедине со Звездочкой. У которой было при себе все, чтобы оживить статую.

Экипаж тронулся. Звездочка поднялась с места.

Она знала свое дело.

В этом безумии все же были свои приятные моменты. К сожалению, то, что происходило в промежутках между ними, к приятному отнести было нельзя.

Когда я запросил пощады, Звездочка немного успокоилась. Села напротив, даже не подумав привести в порядок одежду, что, впрочем, было ей к лицу. И захихикала, словно последняя дурочка без единой мысли в голове. В общем, мечта каждого мужчины.

Я завязывал шнурки, когда лошади вдруг заржали и раздался треск.

– Черт! – воскликнул я. – Ну все, с меня хватит.

Я выскочил наружу, плюхнулся в снег, покрывавший мостовую. У меня мелькнула шальная мысль: что стало с Попкой-Дураком?

Хаос выбрался из пролома в стене. Он разозлился, тьма под его капюшоном была гуще обычного. Возможно, чем сильнее он сердится, тем бездоннее становится мрак.

Экипаж осел на правый бок, лишившись одного из задних колес. Дверца распахнулась, и я увидел Звездочку, восседавшую внутри, точно птица в клетке, и вполне довольную собой.

Пора сматываться.

Хаос двинулся наперерез. Что-то со свистом вылетело из ночной тьмы. Демонического кучера вновь отшвырнуло к стене. Да, каменщикам будет работы на много месяцев вперед.

Хаос сполз по стене и замер в неподвижности. Так-так, даже у богов есть свой предел.

Я услышал шорох. С неба спустились две совы, которые тут же превратились в очаровательных девушек.

– Сработало! – прощебетала то ли Димна, то ли Лила и направилась ко мне с таким видом, будто на уме у нее было сами знаете что. Вторая забралась в экипаж и запечатлела на губках Звездочки отнюдь не сестринский поцелуй. Звездочка прижалась к ней всем телом.