Таковы правила игры. Нужен взрыв. И единственное, что может взорвать, – это смерть Полтавского… Или же… Он вдруг вспомнил фразу из одной шахматной книги: «…ибо за ее незатейливым, на первый взгляд, «фасадом» скрыты многие стратегические и тактические идеи…» Отравление – это дебют многоходовой партии… Если это отравление было просто дебютом?! Дебют Полтавского?!

Внезапная мысль пронзила сознание. Нет! Такого не может быть! Мурат вдруг ужаснулся от озарившей его догадки. Трясущимися руками он достал мобильный и набрал номер, по которому не звонил уже почти год.

– У меня есть к тебе серьезный разговор. – сказал Мурат.

– Я слушаю, – ответил собеседник на том конце беспроводной линии.

– Я… Мне нужно многое рассказать.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Да. Более того, я подготовился давным-давно. Иди к машине, тебе все объяснят. – После чего послышались короткие гудки.

Выйдя из здания Генеральной прокуратуры, Мурат осмотрелся и увидел, как один из припаркованных джипов моргнул фарами, помогая ему найти себя среди десятков машин. Прокурор запахнул пальто, поежившись от холода, и направился к машине. Дернув ручку двери, он уселся в автомобиль. В этот момент его мобильный снова зазвонил, Мурат достал трубку:

– Дальше что?

– А ничего, – усмехнулся собеседник.

В следующий миг прогремел взрыв.

Утро началось в час дня. Благо это утро было лучше, чем мой первый день на острове Липня. Там вообще ужас – провал в памяти, незнакомое место и лапы маламута на груди. Тут попроще. Тут хоть помнил все. Например, что я теперь преступник.

Приподнявшись с кровати, я кое-как выковылял в зал. Полтавского не было видно. Пройдя по квартире, я обнаружил его за копьютером в комнате, видимо, служившей кабинетом. Когда я подошел ближе, он поднял глаза и проговорил:

– С добрым.

– Тебя туда же, – пробормотал я.

– Угу, – кивнул он и снова уставился в монитор.

– Ты что там делаешь? Тебе же сказали ничего не трогать.

– Я и не трогаю, – проговорил Полтава, ерзая мышью. – Я даже «сохранялки» не удалил. С места сохранения прохожу.

– Тебя Леха укусил, что ли?

– Да ну тебя, – отмахнулся Андрей и снова надел наушники.

– Тебе того же, – буркнул я и ушел из кабинета, твердо решив не тревожить эту хмурую физиономию, которая узурпировала чужой комп и отчаянно рубилась в стрелялки.

Спустя еще минут двадцать я уже прикатил в кабинет еще один стул на колесиках и попивал кофе, заедая его чипсами, найденными в холодильнике. Полтавский игрался в новую версию «Баттлфилда». Я раньше думал, что если ты преступник, то, когда ты залег на дно, должен себя определенным образом вести. Например, чистить оружие, сидя на конспиративной квартире, все время ожидать звонка, ссориться с остальными бандитами вплоть до поножовщины. Только мы с Полтавским и Лехой, видимо, какие-то не такие бандиты. У нас даже нет главаря с шрамом на щеке.

По телевизору уже наверняка крутили всякие ужастики про Андрюху и еще «двух неустановленных лиц», в то время как двое из этих троих занимались тем, что один сидел и мочил «террористов в Ираке», а второй пил кофе, заедая чипсами, и давал дурацкие советы, как уклоняться и стрелять. Сам я играю плохо, но вот сидеть рядом и советовать… это я могу в совершенстве.

День прошел быстро. Сначала Полтава рубился в игрушки, потом предложил поиграть в шахматы, на это предложение я ответил позорным бегством. Андрюха только пожал плечами и стал играть против компьютера. Я же стал слоняться по квартире в поисках дела – книжек читать уже не хотелось (слава богу, на острове начитался), к телевизору я относился тоже не очень благосклонно, может, Мурат и называет его зомбоящиком, но мне просто неинтересно его смотреть. Но выбора не было: послонявшись туда-обратно, я выбрался на балкон, скурил от скуки три сигареты подряд до горечи во рту, потом еще минут двадцать смотрел на занесенные снегом многоэтажки (как выяснилось, мы были в Тушине), затем все же решил посмотреть телевизор. Куда без этого – Зомбоящик vs Николай Воронцов 1:0. Когда дикая скука, все равно вернешься к телику. Золотое правило.

В результате, пока Андрюха упражнялся в искусстве шахмат, я уставился в телевизор. Перемотав несколько каналов, я остановился на одном из федеральных информационных.

На экране телевизора было написано: «СРОЧНЫЙ ВЫПУСК!»

Показалась стандартная заставка, затем я увидел ведущего, который механически зачитал:

– Здравствуйте. Мы прерываемся для срочного сообщения. Сегодня в шесть часов по московскому времени в центре столицы прогремел взрыв. По предварительным данным, напротив здания Генеральной прокуратуры в машине окружного прокурора Мамедова сдетонировало взрывное устройство. Прокурор и его водитель погибли на месте, кроме того, в тяжелом состоянии еще пять человек, находившихся неподалеку. Наш корреспондент сейчас находится на месте происшествия. Иван! Вы меня слышите?!

– Да! Хорошо слышу! Вы знаете, сейчас территория оцеплена и никого близко не подпускают, – на экране показался молодой человек с микрофоном. – Сотрудники правоохранительных органов не исключают, что террористы могли готовить не один взрыв. Сейчас здесь очень много журналистов, но показать само место мы вам не можем. Тут полным-полно сотрудников полиции. – Картинка съехала, показывая ментов, не пускающих людей с камерами, после чего на экране вновь возник журналист. – Как я уже сказал, тут очень много милиционеров, простите, полицейских. Вот… эээ… насколько мне известно, сюда приехал глава московского ГУВД. Но пока что никаких комментариев мы не получили… Владимир!

– Да, спасибо, Иван, – кивнул диктор. – Мы будем держать вас в центре событий. – Внезапно в кадр забежала девушка и положила на стол ему бумажку с текстом. Диктор, видимо, удивленный таким поворотом событий, медленно проговорил: – Уважаемые телезрители… – Он сделал паузу, затем продолжил: – Нам только что пришло новое сообщение. Двадцать минут назад прогремел новый взрыв на территории частной клиники по адресу: бульвар Коростецкого, 4. По предварительной информации, погибло более сорока человек. Взрыв был такой силы, что само здание представляет собой кучу обломков. Сейчас идут спасательные работы, сотрудники МЧС начинают работать над разбором завалов…

Леха как-то спас мою жизнь. Я лежал без сознания, а он в одиночку дрался с двумя бандитами, защищая меня, пока не приехали менты.

Я выключил телевизор и посмотрел на Андрея, который, оставив игру на компьютере, слушал репортаж. Сейчас он сидел, опустив голову, и молчал. Подошел к окну и задернул жалюзи. Если бы я мог, я бы весь мир выключил. К чертям собачьим.

А еще я помню, как он сказал мне правду, когда остальные молчали.

– Леха, а что делать? Я люблю ее!

– Знаешь, братан. Ты никак не можешь понять, что она просто сука. Тебе этого никто не скажет. А я скажу. Она сука. Понял? Можешь мне бить морду, убивать ради нее, но это так. Вставай, я не хочу видеть своего друга здесь в таком виде. Хрен я буду смотреть, как ты из-за этой стервы себя гробишь!