- Манипуляция разумом?

- Что-то в этом роде.

- Я начинаю бояться, - призналась Конни.

- Только начинаешь? Ну ты даешь! Теперь самое главное, Конни. За несколько секунд до того, как Тик-так превратил мою квартиру в кучу пепла, он заявил примерно следующее: "Думаешь, можешь стрелять, в кого хочешь, и этим все кончится? Но только не в меня, можешь стрелять в меня сколько угодно, и этим ничего не кончится, со мной такие штуки не проходят". - Гарри похлопал по торчащей из-подмышки рукоятке револьвера. - А кого я сегодня застрелил? Ордегарда. А кто мне заявил, что застрелить его - не значит убить? Тик-так. Вот я и хочу выяснить, не нашли ли они там чего-нибудь странного у Ордегарда.

Изумлению ее не было границ, но недоверие исчезло. Как и он, она была полностью захвачена его идеей.

- Ты хочешь узнать, имеются ли какие-либо признаки манипулирования мозгом?

- Вот именно.

- А что это могут быть за признаки?

- Любые отклонения от нормы.

- Типа: полное отсутствие мозга в черепе, только горстка пепла? Или выжженное каленым железом на затылке число 666?

- Конечно, хотелось бы чего-нибудь в этом роде. Но, думаю, все гораздо сложнее.

Конни рассмеялась. Нервным, коротким смешком. Резко поднялась со стула.

- Ладно, в морг так в морг.

Гарри надеялся, что разговор со следователем или данные официального отчета о результатах вскрытия дадут ему искомую информацию и не будет надобности лично осматривать труп. Особым желанием вновь увидеть лунообразное лицо маньяка он не горел.

Огромная типовая кухня при частной лечебнице "Пэсифик Вью" в Лагуна-Бич сверкала белым кафелем и нержавеющей сталью, стерильно чистая, словно была не кухней, а операционной.

Забреди сюда случайно крысы или тараканы, думала Джанет Марко, и им придется довольствоваться только порошком для чистки керамических поверхностей, аммиачной водой и воском.

Но до блеска начищенная антисептическими средствами кухня вовсе не пахла больницей. Вкусные, густые запахи ветчины, жареной индейки, овощного фарша и нарезанного тонкими ломтиками картофеля смешивались с аппетитным ароматом сладких булочек с корицей, выпекаемых утром на завтрак. К тому же на кухне было жарко, и тепло это было очень кстати после резкого похолодания, наступившего вслед за пронесшимся над городом ураганным ливнем.

Джанет и Дэнни сидели в конце длиннющего стола в одном из укромных уголков кухни и обедали. Они никому не мешали и со своего места могли видеть все, что происходило в остальной части помещения.

Джанет, будто зачарованная, следила за четким, энергичным ритмом огромной кухни, функционировавшей, как заведенные часы. Каждый усердно занимался своим делом и выглядел вполне удовлетворенным собой и своей работой. Как она им всeм завидовала! Ей тоже хотелось бы устроиться на работу в "Пасифик Вью" на кухне или в любом другом из отделений лечебницы. Но она не знала, какие им требовались специальности.

Сомнительно было, что владелец лечебницы - г-н Ишигура - каким бы добрым человеком он ни был, примет на работу особу, живущую в машине, умывающуюся в общественных туалетах и постоянно меняющую место жительства.

И, хотя ей нравилось наблюдать, как четко исполняют свои обязанности работники кухни, иногда их вид вызывал в ней дикое раздражение.

Но она ни в чем не винила г-на Ишигуру, владельца и директора "Пэсифик Вью", потому что он был ниспосланным ей свыше Божьим даром, особенно в ночи, подобные этой. Совмещая в себе бережливость и доброту, он приходил в ужас от расточительства и от мысли, что в такой процветающей стране кто-то мог быть голодным. Изо дня в день, после того как отобедали около ста пациентов лечебницы и все ее сотрудники, оставалось достаточно еды, чтобы накормить десять или двенадцать человек, так как невозможно было с абсолютной точностью вычислить количество закладываемых в порции продуктов. Г-н Ишигура бесплатно раздавал оставшуюся еду некоторым из бездомных.

И еда эта была высшего качества. Ведь "Пэсифик Вью" был не каким-нибудь заштатным благотворительным приютом, а лечебницей для избранных. Пациенты либо сами являлись очень состоятельными людьми, либо имели состоятельных родственников.

Г- н Ишигура не афишировал свою щедрость, и двери его кухни были распахнуты не всякому встречному. Когда он видел бездомных, которые, кан он полагал, оказались на дне не по своей собственной воле, он сам предлагал им бесплатные обеды в "ПэсиФик Вью". Благодаря избирательности г-на Ишигуры за его столом нельзя было встретить вечно мрачных и опасных своей непредсказуемостью алкоголиков и наркоманов, составляющих подавляющее большинство в благотворительных церковных и миссионерских столовых.

Джанет старалась не злоупотреблять гостеприимством г-на Ишигуры. Из семи завтраков и обедов, которыми официально могла пользоваться в "Пэсифик Вью" еженедельно, она ограничивала себя максимум парой. В остальное время она обеспечивала едой и себя и Дэнни и гордилась каждым блюдом, которое приобретала за собственные деньги.

В вечер того вторника они с Дэнни делили трапезу с тремя пожилыми мужчинами, одной старушкой с повязанным вокруг шеи на удивление пестрым шарфиком и кокетливо сидевшим на голове ярко-красным беретом, чье лицо выглядело морщинистым, словно было не лицом, а скомканным бумажным пакетом, и очень уродливым молодым человеком с обезображенной шрамами физиономией. Все они были одеты в обноски, но имели довольно опрятный вид, и от них не несло затхлостью, хотя все явно были очень бедны.

Она ни с кем из них не разговаривала, несмотря на то, что ей до смерти хотелось бы поболтать - просто так, ни о чем и обо всем. Но длительное время почти ни с кем, кроме Дэнни, не общаясь, она не была уверена, что сумеет поддержать ничего нe значащий разговор с другим взрослым человеком.

К тому же она побаивалась нарваться на кого-нибудь, страдающего чрезмерным любопытством. А ей ужасно не хотелось отвечать на вопросы о себе и своем прошлом. В конце концов она ведь была убийцей. И если кто-нибудь все же обнаружит труп Венса в аризонской пустыне, полиция не преминет заинтересоваться ее персоной.

Она даже с Дэнни за столом не разговаривала, потому что его не нужно было уговаривать съедать все до конца и хорошо вести себя за столом. Несмотря на то, что ему было всего пять лет, он был очень воспитанным мальчиком и знал, как должно держать себя на людях.

Джанет ужасно им гордилась. Время от времени, пока обедали, она то поглаживала его по голове, то кончиками пальцев касалась его затылка или легонько похлопывала по плечу, чтобы он чувствовал, что она гордится им.

Господи, а как она его любила! Такого маленького, невинного, так терпеливо сносящего все тяготы их жизни. С ним ничего не должно случиться. Он непременно должен вырасти и найти свое место в жизни.

Наслаждаться же едой она могла только в том случае, если удавалось хоть на мгновение забыть о полицейском. Полицейском, способным менять свой облик. Как оборотень в кинофильме. Принявшим пoд раскаты грома и блеск молний обличье Венса, остановившим Вуфера в воздухе во время прыжка.