– Раз! – скомандовала Люда. – Два! Раз – два! Раз – два!

Примерно полминуты мы опускали мизинцы несчастной в воду, потом медсестра грустно сказала:

– Не действует. Не стоило рассчитывать на чудо.

– Мы хотя бы попытались, – тихо сказала я, опустила глаза и увидела ящерицу, которая заискивающе глядела на меня снизу вверх.

– Пойду, пожалуй, – заговорила я, – извини за...

– Мама! – заорала Людмила.

Звук ее голоса перекрыл грохот, вероятно, медсестра уронила поднос с мисками или какие-то инструменты. В первую секунду я подумала, что она испугалась ящерки, подняла взгляд и уже хотела сказать, что рептилию не стоит бояться. Ну она правда цапнула меня за щиколотку, так пора уже забыть об этой ее оплошности! Ей-богу, я скоро полюблю совестливую ящерицу, как Гензу!

Но слова застряли в горле, Люда смотрела в сторону кровати, ее правая рука дергалась, а левая была запущена в коротко остриженные волосы.

– Тебе плохо? – испугалась я.

– Она... смотрит, – выдавила из себя медсестра, – вон...

Я переместила взгляд на больную. Наволочка почти сливалась по цвету с лицом Лизы, даже ее губы приобрели серовато-голубой оттенок. Щеки запали, нос напоминал плавник, обтянутый кожей, лоб был гладким, брови не шевелились, но вот глаза! Веки распахнулись, на меня глядели карие очи.

Спустя четверть часа мы вернулись в гостиную.

– Врач приедет минут через сорок, – сообщила Людмила, – больница, где Бруно Леопольдович работает, находится недалеко, но на шоссе пробки. Что мне делать?

– Действовать по инструкции, – растерянно предложила я.

– Я не ожидала ничего подобного, – задергалась медсестра. – Слушай... не губи меня!

– И в мыслях не было нанести тебе вред, – удивилась я.

Людмила обхватила себя за плечи.

– Такую работу, как у Кнабе, найти невозможно. Герман Вольфович мне платит отлично, над душой не стоит. Требования ко мне минимальные: нести исправно службу, выполнять свои обязанности и посторонних сюда не пускать ни под каким видом в целях безопасности. У лежачих больных ослаблен иммунитет, они легко цепляют любую заразу, и в большинстве случаев их уводит на тот свет пневмония. Если он узнает...

– Я поняла, считай, что меня тут не было. Хотя нет, не так! Скажешь, что я принесла забытый тобой на кухне мобильный, и все. Внутрь я не входила.

Людмила с радостью бросилась провожать меня, но, уже стоя на пороге, вновь напряглась.

– Бруно непременно поинтересуется, почему вдруг Лиза очнулась.

– Ну так расскажи ему про миски, – посоветовала я, – сообщи, что вспомнила о методе своей мамы и решила его опробовать.

– Медсестра не имеет права на самодеятельные действия, – поникла Люда, – я обязана строго выполнять предписания врачей. Меня уволят без выходного пособия, без рекомендации.

Я поморщилась.

– Не впадай в истерику. Лизе предписан массаж и водные процедуры?

– Конечно, – кивнула Люда.

– Значит, ты произвела необходимые манипуляции, а подопечная очнулась. Нет повода для твоего наказания, наоборот, тебя еще наградят за отличную работу, – приободрила я медсестру.

– И ты никому не скажешь правду? – с надеждой прошептала Люда.

– Если спросят, отвечу честно: я приносила мобильник, в дом не заглядывала. А не станут интересоваться, сама лезть с заявлениями не вижу смысла, – серьезно заверила ее я, развернулась и начала спускаться с крылечка.

– Спасибо... – прошелестело мне вслед, и тут же в моем кармане очнулся телефон.

Я вытащила трубку, но не успела произнести и слова, как из мобильного полетело бодрое стаккато.

– Знаете у станции ларек, где чинят обувь?

– Нет, – ошарашенно ответила я.

– Безобразие! Он всем известен! Дайте мне телефон Мити...

– Вы не туда попали.

– Не того, который на швейной машине сидит, а другого, с набойками, – не отставала тетка.

– Вы ошиблись номером! – рявкнула я.

– Так зачем трубку берете, раз не вам звонят? – возмутилась мадам.

Я нажала на красную кнопку.

Недавно я читала в журнале интервью очень известной певицы. Там звезда жаловалась на назойливость прессы и активность поклонников: «Вынуждена постоянно менять сим-карты, и все равно люди узнают мой новый номер, принимаются звонить с утра до ночи». Интересно, как ощущают себя абоненты, которым достается комбинация цифр, ранее принадлежавшая поп-идолу?

Мобильный вновь запел.

– Знаете, ларек... – завел тот же голос.

– У станции, где чинят обувь? – перебила я.

– Да, – изумилась тетка. – Как вы догадались, о чем я спрошу?

– Не могу дать вам телефон Мити, который с набойками, – продолжала я. – И не понимаю, зачем второй парень залез на швейную машинку, а не устроился на стуле.

– Вау! – заверещала бабенка. – С ума сойти!

– Лучше попытайтесь использовать по назначению свои мыслительные способности, – не удержалась я от язвительности. – Внимательно набирайте номер. У справочной окончание «шесть», а не «семь».

– А куда я попала? – проявила совсем уж неуместное любопытство незнакомка.

Во мне проснулась Марта Карц.

– В приемную жреца вуду, – загробным голосом возвестила я. – Еще раз побеспокоишь – превращу тебя в жабу. Навсегда! Мне это как конфету развернуть.

– Охренеть! – взвизгнула трубка и разразилась короткими гудками.

Я подержала ее несколько секунд в руке, затем пошла по направлению к особняку.

Все детство мои родители внушали дочке, как должен вести себя хороший человек. Нельзя ругаться, драться, жестко отстаивать свое мнение, нужно слушаться старших и выполнять их указания. Упаси господи поспорить с отцом, матерью, учительницей. Никогда не делай другому того, что не хочешь получить от людей сам. Хорошие принципы, но, похоже, Марте Карц папенька-олигарх привил иные правила поведения, нечто вроде: думай только о себе, чихай на всех, и тогда в жизни тебя ждет успех. Ну и что вышло? Я выросла испуганным кроликом, вечно поджимающим от страха уши и хвост, а Карц шагает по жизни, высоко подняв голову.

Не хочу сказать, что хамство – замечательно, а интеллигентность – бросовый товар. Но в некоторых случаях следует брать пример с Марты. Если б сейчас я не отвадила настырную тетку, не избавиться мне от ее звонков до морковкиного заговенья. Я не знаю, кто и зачем что-то делает с морковью и что вообще такое «морковкино заговенье», но внутренний голос мне подсказывает: речь идет о каком-то нереально далеком сроке. А я привыкла доверять своему внутреннему голосу, он редко меня обманывает. Всего подвел каких-то раз сорок-пятьдесят за всю жизнь.