Из невидимых динамиков в коридоре звучало все то же «Атенсьон пор фавор», которое вдруг сменилось на «Этеншн, плииз», и Марат остановился, чтобы выслушать новое объявление. Дорогих гостей, проживающих на четвертом и пятом этажах, убедительно просили собрать вещички и спуститься в вестибюль, где будет производиться трансфер в отель Глобо-Хилтон.

Сообщение прозвучало только в третий раз, когда из лифта уже вывалилась первая партия дорогих гостей. Долговязый блондин с обгоревшим красным лицом несся прямо на Марата, прижимая к груди чемодан. Марат едва успел увернуться, и блондин проскочил мимо, но тут же зацепился за ковровую дорожку и растянулся на полу. Чемодан распахнулся и упал рядом, и толпа дорогих гостей пронеслась над блондином, топча его рубашки и разноцветные майки.

Марат присел рядом с ним, помогая собрать вещи.

— What is the matter?

— Oh, I don’t know! Sorry… Some people say… They are looking for bomb. Sorry.[15]

В холле толпились туристы с чемоданами, у лифтов было не протолкнуться. Начинался исход.

Марат толкнул стеклянную дверь с запрещающей надписью и поднялся по служебной лестнице. Площадка третьего этажа была заставлена бельевыми корзинами на колесиках. Чтобы добраться до двери, ему пришлось их раздвинуть. Корзины были пустые.

— Что там творится? — спросил Гранцов. — Что за шум?

— Эвакуация, — коротко доложил Марат. — Народ из отеля вывозят. Вы объявление слышали?

— Нет, не было ничего.

— Динамики орут по всему отелю, а вы ничего не слышали?

— Это такая система, — сказала Оксана. — Ваши апартаменты подключены к русскому каналу. Когда будет объявление на русском языке, здесь будет слышно.

— Значит, русских можно не эвакуировать? Они нас за людей не считают! — возмутился Марат.

— Ты старика видел? — остановил его Гранцов.

— Видел. Всё сказал. Он просил нас никуда не дергаться, торчать на месте, ждать его. Да, и вот еще что… — Марат потер лоб. — Что-то такое он еще сказал… Да! Василь, он тебя искал. Что-то ему от тебя надо.

— Ты сказал ему, что я тут? — насторожился одессит.

— Конечно, нет. Вы собрались? Выходим?

— На выходе чисто? — спросил Гранцов.

— Я бы не сказал. В коридоре пусто, а на лестницах — демонстрация. Может, оно и к лучшему, Вадим Андреевич? Затеряемся в толпе, незаметно свернем в гараж?

Вместо ответа Гранцов предостерегающе поднял палец к губам и скосил глаза на дверь. Через секунду раздался стук, и чей-то голос произнес:

— Брекфаст, сэр!

Подчиняясь жестам Гранцова, Василь юркнул за дверь ванной, Оксана опустилась в кресло, а Марат подошел к двери. Сам же Гранцов ногой задвинул свою сумку под кровать и отступил к балкону.

Марат открыл дверь, впуская доставщика.

На сервировочном столике среди салатов и тостов с джемом возвышался хрустальный шар на серебряных ножках, с бело-розовой массой внутри.

— Айс-крим, — объявил доставщик. — Презент фром компани!

— Мучос грасияс, — ответил Марат и подумал, что завтрак, заказанный Ксенофонтовым, выглядит довольно странно. Мороженое с утра пораньше?

Он протянул заранее приготовленный доллар юноше-доставщику, и увидел, что сегодня их обслуживает новичок.

Юноша был уже немолод, выбрит до синевы, и чаевые принял снисходительно.

На его розовой распашонке не было значка.

Когда дверь за доставщиком закрылась, Кирсанов прислушался. Ему очень хотелось услышать колокольчик лифта, но он его так и не услышал. Это означало, что доставщик остался на этаже. И, возможно, не один. Марат вспомнил о пустых бельевых корзинах на служебной лестнице.

Когда-то ему приходилось таскать на спине тюки с грязным бельем. Тогда он работал на тараканов и сам постепенно превращался в послушное безликое насекомое. Местные тараканы пользовались корзинами на колесиках. И содержимое корзины их не волновало. Грязное белье или труп — какая разница?

Гранцов, почуяв что-то неладное, вопросительно глянул на Марата.

— Кушать подано, — беззаботно и громко произнес Кирсанов, оглядываясь в поисках ручки или карандаша, чтобы написать пару слов. Ему уже казалось, что их подслушивают.

Не найдя ничего подходящего, он наклонился к Гранцову и прошептал тому на ухо:

— Кажется, нас отсюда хотят вынести. Я видел три корзины в коридоре.

— У мальчика ствол под мышкой. И значка нет, — тихо ответил Гранцов. — Может, охрана?

— Нет, не думаю. За Василем они пришли. И нас за компанию положат. Что делать будем?

— Будем уходить, — просто ответил Гранцов.

— В коридоре стоят. Ждут.

— Это их проблемы, — Гранцов махнул рукой.

Его жест получился каким-то восточным, он словно отмахнулся пальцами от назойливой мухи, и почему-то Марату сразу стало легко и спокойно на душе. Он вспомнил, как безмятежно дремал Гранцов, когда их захватили похитители. И чем это кончилось? Вот и сейчас все кончится хорошо. По крайней мере, для нас, добавил Марат.

Оксана так же вполголоса сказала:

— Мороженое не трогайте. Даже не открывайте.

Марат приложил палец к губам и сказал громко, подчеркнуто весело:

— Прошу к столу, сеньорита! Бон апэти, как говорят французы. Специально для вас, сеньорита, нам доставили это чудо местных кондитеров! Айс-крим грандиозо!

Громко топая, он подошел к двери, приоткрыл ее и повесил на рукоятку табличку «Не беспокоить». Он заметил, что коридор был пуст, но со стороны служебной лестницы донесся еле слышный скрип.

«Топчетесь на месте? — подумал он. — Топчитесь, топчитесь. Вам придется подождать. Не знаю, что там придумал Вадим Андреевич, но вас, ребята, ждет еще немало интересных событий». Марат включил телевизор, нашел подходящую развеселую самбу и врубил полную громкость.

— Вы чего, товарищи? — спросил Василь, выглянув из ванной и застав своих соседей за странным занятием: Кирсанов, в джинсах и белом пиджаке со следами крови, быстро рассовывал по карманам деньги и документы, Гранцов укладывал дорожные сумки, а Оксана распарывала маникюрными ножницами подол своего длинного красного платья.

— Присоединяйся, — ответил Кирсанов, показывая пальцем сначала на столик с завтраком, потом на Василя, а потом перекрестив руки перед горлом.

— Да ты шо, — лицо Василя моментально посерело. Губы стали черными, а лоб заблестел, покрывшись испариной. Он встряхнулся всем телом, как собака, и скрючился, прижав ладони к лицу, а когда распрямился, лицо его было покрыто ярко-красными пятнами. Усы топорщились, ноздри раздувались, и уже совсем другим голосом он сказал: — Мне бы только до гаража добраться.