В полумраке дворового освещения, он казался совсем другим. Скалой, способной защитить от ветра и непогоды, подобно нерушимой стене. С ним спокойно, уютно и даже тепло. Тихая гавань, где могу впервые расслабиться.

— Завтра заеду за тобой ближе к пяти вечера, — молвил он, глядя куда-то в окно мимо меня. — Будь готова.

— Хорошо, — кивнула я. — Спасибо тебе ещё раз, — и вытянувшись, поцеловала в щёку.

Однако, в этот раз в теле мужчины ощутила холодную сталь. Я что-то сделала не так? Подняла на него взгляд, понимая, что он по-прежнему смотрит не на меня.

— Разблокируй заднюю дверцу, возьму Костю, — попросила я, и схватилась за ручку.

— Погоди, — босс вдруг поймал меня за плечо. — Не выходи пока.

В его голосе определила явные негативные нотки.

— Ты чего?

— Видишь ту машину?

Проследила за его взглядом — на въезде стоял "Мерседес" с угольно-черными стёклами.

— Да, — кивнула я, понимая, что пассажиров и водителя этой тачки мне не разглядеть. — В чём дело?

— Они сегодня весь день катаются за нами. Я их ещё от работы срисовал.

— Боже… Может лучше в полицию? — этот факт напугал меня не на шутку. — Зачем кому-то следить за нами? Папарацци?

— Сомневаюсь, — Слава усмехнулся, отстёгивая ремень безопасности. — Они на таких тачках не ездят.

— Куда ты? Нет! Не ходи! — испугалась я, понимая, что босс направляется к опасности навстречу. — Не надо!

— Не бойся. Если бы хотели что-то нам сделать, уже бы сделали. Вероятно, кто-то из конкурентов собирает компромат. Посиди тут. Я сейчас.

И мужчина решительно вышел из салона автомобиля. Вогнав шею в плечи, Слава непоколебимо шёл к таинственной машине, но достигнув цели, тут же потерял — иномарка рванула с места, мигнув стоп-сигналами.

Испытала облегчение наравне с беспокойством. Они не захотели идти на контакт, значит и умыслы их могут быть не столь оптимистичными. Об этом и поведала Славе, когда он вернулся к машине.

— Не пари горячку. На моём опыте уже бывали подобные прецеденты. Потом оказывалось, что это либо тайные вздыхательницы, либо журналисты, пытающиеся вывести меня на чистую воду. Лично мне, нечего скрывать. Поездят и успокоятся. Пошли, помогу вам подняться. Бери сумки, а я — парня.

Прислушалась, всей душой надеясь, что он прав. В конце концов, он — известная личность в богатых кругах, а такие не раз попадают в подобные ситуации. Ладно, он знает, что делает.

Слава, купаясь в ласковом взоре моей мамы, донёс сопящего мальчика до постели и аккуратно уложил.

— Может чаю, Слава? — суетилась возле него родительница.

— Нет, благодарю, как-нибудь в другой раз. Мне пора. Доброй вам ночи, — Слава вышел из комнаты в коридор и уже возле порога, вытянул меня в подъезд. — Прости, ладно?

— За что? — непонимающе повела головой, но тут же пропала в ещё одном сладком и поглощающем поцелуе.

Повисла в дурманящих и властных руках, окончательно теряясь в собственных ощущениях. Его горячие ладони скользили по изгибам, а тело прижимало к холодному бетону стены. Совершенно чётко ощутила его влечение к себе, когда касался бедрами живота. Стало не по себе, и невольно упёрлась в могучую грудь ладонями. Почувствовав моё смятение, мужчина оторвался от меня, мучительно переводя дух.

— Сладких снов, моя королева, — молвил он, обжигая теплом дыхания виски.

Подняла на него смущённый взгляд и слегка улыбнулась.

— До завтра…

Слава незамедлительно отстранился и спешно скрылся вниз по лестнице. Без его ауры вмиг стало холодно и одиноко. Обняла себя руками, покусывая губы, которые он пару секунд так жадно сминал своими, даря воскрешение моей мёртвой душе.

Что это? Неужели то, о чём всё время даже не смела думать? Нет, что же ты наделала, глупая?!

Глава 18

ЛЕВ

Злость. Постоянная, не прекращающаяся, изъедающая душу. Почему не могу успокоиться? Почему не получается принять и отпустить? Потому что понимаю, что потерял всё по собственной глупости? Пошёл на поводу у эмоций, отвергнув любимую девушку. Из-за чего? Из-за того, что сам был мудаком, сам ослушался отца и рвался покорять горизонты. Я не хотел ждать снова год, чтобы пройти престижное обучение в Москве. Я хотел всего, сразу и побыстрее.

Именно поэтому папа пошёл на крайнюю меру, воспользовался положением моей возлюбленной, не подумав о сопутствующих факторах. В результате, его нет в живых, я остался одинок среди толпы, а мой сын и любимая ускользнули от меня сквозь пальцы.

"Придется привыкать к новому. Нас больше нет. Мы изменились. Я хочу лишь одного — жить дальше, без тебя, так же как научилась за эти шесть лет. Если твои чувства ко мне ещё живы, то умоляю, сделай жест доброты в память о прошлом. Оставь меня в покое, а взамен, я сделаю всё, чтобы организовать твоё общение с сыном. Пора вести себя, как родители."

Эти слова звучат и звучат в больной голове, и в ответ хочется кричать "Нет, не привыкну! Мы есть, всегда были и будем, хоть вместе, хоть порознь. Не пущу, сердце не пускает."

И за эхом её голоса слышен другой жестокий и обидный:

"Ты обвинил мою девочку во всех смертных грехах, оставил одну со своим чадом под сердцем, никогда и ни разу не поинтересовался как она и где. А теперь пришёл сюда и качаешь права? Ты ещё ничего не сделал для Кости. Молчу уже дочери, что поставила на себе крест из-за такой мрази, как ты."

А ведь это не правда. Я интересовался. Я дважды приезжал по их старому адресу, но никто дверь не открыл. Был уверен, что не хотят видеть, а оказалось, что там больше никто не жил. Приезжая на торжества в дом Волковых, тайно надеялся увидеть её среди приглашённых, но за праздничным столом слышал шёпотом, что Женя давно не поддерживает с ними общение и потребовала оставить её в покое.

Забывал её с телами других женщин, с гулянками, с друзьями, с новыми увлечениями. С головой ударился в работу, вспоминая о ней лишь на доли минут, когда укладывался на подушку. Её фантомный лик в силуэтах секс-партнёрш постепенно сходил на нет, имя стиралось с памяти языка, а запах любимой женщины под конец заменила другая. Победа? Нет, только клиническая смерть моих чувств, и хватило лишь мизерного перезаряда дефибриллятором, и они снова живут полной жизнью.

Говоря "да" в ЗАГСе был словно под гипнозом, не чувствовал, что делаю километровый шаг назад от своей настоящей семьи. Внутри горит лишь желание увидеть в бывшей такую же боль. Показать, что я тоже не из дерьма сделан и могу попрежнему