меня за порог нашей квартиры. Тогда молила его о прощении, взывала к разуму, к той любви, что носила нас под облаками. Теперь же всё иначе. Душевная травма другой этиологии, но с той же амплитудой. Слёзы рвались наружу с такой силой, что даже бойкая Тоня растерялась от моего взрыва эмоций. Велела ей отнести бокалы в зал совещаний, а сама заблокировала за ней дверь. Скатилась по стене вниз, окончательно хороня и проклиная свои проклятые чувства к этому нетерпимому, мстительному и глупому мальчишке.

Голос Славы за дверью заставил сердце ёкнуть. Он звал меня, искал и переживал. Боже, милый, добрый и чуткий Слава… Ну почему Лёва больше не такой? Как я могла так ошибиться? Хватит! Надо перестать о нём думать. Ведь совсем недавно я только изредка вспоминала об отце своего ребёнка, а теперь буквально дышу каждой буквой его проклятого имени. Не хочу больше!

Открыла дверь, впуская босса. В бирюзовых глазах плескалось и бушевало беспокойство, но от этого вдруг стало так тепло и уютно. Совсем так же, как было когда-то с Лёвой. Когда я была строптива и упряма. Когда могла и руку откусить за свои цели. Когда не боялась идти по головам или испортить чью-то жизнь, ради собственных интересов. Когда была стервой и мерзавкой в глазах мужчин. Куда подевалась та Женя? Погибла и переродилась вместе с тем, кого любила больше жизни.

Слава говорил. Говорил прекрасные слова, внезапно возрождая во мне уважение к себе и желание быть чьей-то. Может это и есть лекарство?! После расставания со Львом, я так и не смогла посмотреть на другого мужчину. Да, были свидания, даже секс, но я никогда не планировала быть с кем-то. И вот теперь, вновь наслушавшись унижений и разодрав душу в хлам, вспомнила о клине, что вышибают клином. Ведь достаточно только впустить, открыться и вновь довериться. А Слава… Он мне и правда очень приятен и единственный мужчина, что понимает меня и рядом во время каждого катаклизма.

Сознание ушло в туман, и я прыгнула в этот омут. Прильнула к его губам, прижавшись к крепкому и такому необходимому телу. Ответил, толкая в вихрь знакомых эмоций, смутно напоминающих о том, кого так отчаянно хочу забыть. Дежавю. Копия. Близкое эхо. Отшатнулась, спрятав лицо в ладонях, и виновато воскликнула:

— Прости. Ради бога, прости. Бес попутал. Ты так говорил, а мне…

— Я понимаю. Всё нормально, — прервал он мой бессмысленный лепет и, поймав за руку, притянул обратно, решительно обнимая.

Голова коснулась мужественной груди и вконец захотелось разрыдаться. Слушала стук его сердца, ухающего похлеще моего. Нет, не то. Не он. Не мой проклятый Лёва.

— Я отвезу тебя домой, — властно произнёс Слава, и я всеми фибрами была «за». — Побудь пока здесь. Я кое-что улажу и принесу твои вещи, — и чмокнул в лоб, нежно погладив подушечкой большого пальца мою щёку.

Часто закивала, готовая ждать хоть до прихода Мессии. Я хочу домой. К сыну. Смотреть на маленькую копию того, кто так безжалостно и окончательно разорвал нашу связь. Связь, которую так долго и отчаянно берегла. Всё напрасно. Его любовь — лишь слова мальчишки. Парня, что мечтал о лучшем и прекрасном, а я не оправдала его надежд ни тогда, ни тем более сейчас, роди ему хоть сотню детей. Не было любви. Только приятное времяпрепровождения, секс и моя безграничная вера в долго и счастливо. Не нужное ему "долго и счастливо".

Слава скрылся в коридоре, а я осела на диван, прокручивая в голове случившееся. Я совершила глупость, которую позарез требовала душа. Жалела ли о содеянном? Только слегка, если таким образом потеряю друга. Да, Булатов давно стал для меня не просто боссом, а человеком, которому не страшно рассказать о своих горестях, проблемах и радостях. Именно он в последнее время стал приоритетной фигурой в принятии важных решений и психологом для внутренних умозаключений. Он мне нужен.

Коснулась пальцами губ, что до сих пор горели от поцелуя, и улыбка смущения невольно расширила их — теперь я знаю, как целует этот мужчина. Стыд всё же начал проникать между ребер и жечь лицо. Тряхнула головой, пытаясь откинуть памятные картинки. Сейчас бы в душ, под самый ледяной, чтобы наконец отрезвить свои раненные мысли. В принципе, это можно здесь сделать, но Слава обещал отвезти меня домой, а дома и стены лечат. Лучше просто умыть лицо холодной водой. Пожалуй, так и поступлю.

Направилась в уборную, но выключатель, к сожалению, не нашла — в тот раз обо мне позаботился Слава. Что ж не страшно, оставлю дверь приоткрытой. Включила воду сильным потоком и несколько раз окатила лицо. Лампочки в голове мгновенно засветились чётче, освежая моё виденье на всё происходящее.

Женится? Ну и скатертью дорога! Теперь я точно вольна делать то, что захочу. Зарабатывать больше денег, расти, как профессионал, чтобы дать Косте всё самое лучшее. А личное счастье? Чёрт с этим! Хватит и обычных ни к чему не обязывающих свиданий. Как говорят, для здоровья.

Выключила воду и промокнула лицо полотенцем. Вернула на крючок и так и замерла, услышав, как в гостиную вошли. Мужской смех врезался в уши, и в одном из них узнала своего бывшего.

— Это явно ей башню снесло. Ну ты самец силён, — второй голос принадлежал Золотарёву.

— Хорошо, что Леська согласилась, а то ведь знаешь без прессы, платья и прочей лабуды она бы никогда не сунулась.

— И как ты выбил её согласие?

— Выбивал прямо на обеденном столе без штанов, — пошло прорычал Лев, и мне стало до одури тошно.

— Ты может ошибся, "да" относилось к сексу, а не к свадьбе, — снова заржал Ник.

— Одна хрень, но итог на лицо. Сегодня мы расписались, и я наконец поставил бывшую на место.

— Да уж, я думал она в обморок шлёпнется при этой новости. Только всё же не совсем понимаю твою очередную агрессию к ней. Вы вроде вчера вместе ездили к сыну…

— Её мамаша с треском выставила меня за порог, наговорив кучу гадостей. А я, между прочим, спас тогда её. Нашёл деньги на лечения онкологии, помогал, выхаживал. Был рядом с её дочерью. А взамен что? Похороны отца, лишение сына, и я же во всём виноват?!

Руки невольно сжались в кулаки. На мировую идти он так и не собирался, сволочь. Откуда в тебе столько мести и злобы? Как ты сумел так кардинально измениться за эти шесть лет? Что за работа над собой? С трудом сдерживалась, чтобы не выйти из укрытия