«Смотрел бы и ждал?

Да, я точно так же смотрел бы и ждал и никогда, никогда не протянул бы руки. Кому угодно, но только не Горнту. И тогда, по прошествии стольких лет, проклятие Дирка Струана утратило бы силу и больше не тревожило нас, и те, что придут после меня, уже никогда не испытывали бы этих мучений».

Но роковой миг миновал. В голове прояснилось. Он вспомнил про Бартлетта и в ужасе бросил взгляд вниз. На месте лаза теперь была лишь лужица грязи.

— О боже! Помогите! — крикнул он.

Поднялась суматоха, Хукс, пожарные и солдаты бросились к яме — вычерпывать грязь лопатами и руками.

Подтянувшись, Данросс выбрался из раскопа. Пошатываясь, он встал у края. Он испытывал страдание. Горнт уже куда-то исчез. Через некоторое время все попытки были прекращены. Лужица грязи осталась.

17:39

Данросс стоял у широкого окна своего пентхауса на самом верху Струан-билдинг и смотрел на гавань. Закат был удивительно красив, видимость прекрасная, и небо чистое. Лишь несколько красноватых облаков виднелось на западе, над материковым Китаем, а на востоке уже подступала темнота. Внизу в гавани было, как всегда, по-будничному оживленно, в лучах заходящего солнца сверкал Коулун.

Постучав, дверь отворила Клаудиа. Вошла Кейси. Лицо застывшее, золотистые волосы красивые, как закат. Горе сделало её какой-то неземной.

— Привет, Кейси.

— Привет, Иэн.

Говорить что-то ещё не было нужды.

Чтобы вытащить тело Бартлетта, вчера пришлось работать допоздна. Кейси по-прежнему ждала его на склоне. Потом вернулась в отель. А сегодня утром позвонила, и вот она здесь.

— Хотите выпить? Чай? Кофе? Есть вино. Я сделал мартини.

— Мартини. Спасибо, Иэн. — Голос звучал невыразительно, был полон боли, и это разрывало ему сердце. — Да, лучше мартини.

Она присела на диван.

Он налил мартини и положил оливку.

— Все может подождать, Кейси, — с сочувствием сказал он. — Торопиться некуда.

— Да-да, я знаю. Но мы договорились. Спасибо. — Она приняла охлажденный бокал и подняла его. — Джосс.

— Джосс.

Кейси отпила холодного как лед напитка, делая все как-то взвешенно, почти отстраненно, потом открыла кейс и положила на стол толстый коричневый конверт.

— Здесь все бумаги Джона Чэня о «Струанз» и все, что он предлагал или о чем говорил. Это все экземпляры, что имеются у меня здесь. Те, что в Штатах, я уничтожу на шреддере[369]. — Кейси помолчала. — К настоящему моменту вы, конечно, уже произвели изменения, но, вот, все это здесь.

— Спасибо. Линк что-нибудь передавал Горнту?

— Нет, не думаю. — Она снова замолчала. — Но полагаю, на всякий случай стоит предположить, что частичная утечка информации была.

— Да.

— Далее, наша сделка по «Пар-Кон». — Переданная ею пачка документов была довольно увесистой. — Все шесть экземпляров подписаны, и на них проставлена печать компании. У меня есть право подписи как у исполнителя. — Она помолчала. — У нас была договоренность, у нас с Линком. Я завещала ему право голосования всеми своими акциями в течение десяти лет, и он сделал то же самое в отношении меня. Так что, я — глава «Пар-Кон».

Глаза Данросса слегка расширились.

— На десять лет?

— Да. — Она произносила слова, но не испытывала никаких эмоций, ей хотелось только плакать и умереть. «Можно будет позволить себе слабость потом. Сейчас я должна быть сильной и мудрой». — На десять лет. У Линка… У Линка был контрольный пакет. Я пришлю вам официальное подтверждение, когда оно будет оформлено.

Данросс кивнул. Он принес из лакового бюро такой же набор документов.

— Это то же самое. Я поставил на всех официальные печатки. Это, — он положил на кипу ещё один конверт, — это наше тайное соглашение, по которому в качестве гарантии «Пар-Кон» предоставляется титул на мои суда.

— Спасибо. Но с вашим возобновляемым кредитом в этом уже нет необходимости.

— Тем не менее это часть нашей договоренности. — Глядя на Кейси, Данросс восхищался её мужеством.

Когда там, на холме, все началось сызнова, никаких слез не было, она лишь безучастно кивнула и сказала: «Я буду ждать. Я буду ждать, пока… Я буду ждать». Орланда тут же разрыдалась. Данросс отослал её в отель, а позже отправил к ней доктора.

— Это часть сделки.

— Хорошо. Спасибо. Но в этом нет необходимости.

— Далее: вот протокол о намерениях по нашей сделке с «Дженерал сторз». Официальные документы я пришлю в течение десяти дней. Мне нужно бу…

— Но ведь Линк так и не предоставил те два миллиона.

— О нет, предоставил. Телеграммой, в субботу вечером. Мой швейцарский банк вчера подтвердил перевод, и деньги были должным образом переданы совету директоров «Дженерал сторз». Они приняли их, так что сделку можно считать совершенной.

— Даже несмотря на то, что Паг мертв?

— Да. Его вдова согласилась с рекомендацией совета директоров. Кстати, это очень хорошая сделка. Её условия гораздо лучше, чем предложение «Суперфудз».

— Мне этого не нужно, ничего этого.

— Когда я был там внизу, в яме, и разговаривал с Линком, он был счастлив узнать, что сделка с «Дженерал сторз» на мази. Вот что он сказал, дословно: «Отлично! Пять миллионов? Мне всегда хотелось, чтобы она получила свои „отвальные“. Она всегда хотела стать независимой, и теперь она эту независимость получила. Отлично!»

— Но какой ценой… — проговорила она, и горе снова переполнило её. — Линк всегда предупреждал меня, что цена «отвальных» может оказаться гораздо выше, чем ты готов заплатить. Так оно и оказалось. Они мне не нужны.

— Деньги есть деньги. Вы сейчас мыслите не совсем ясно. Он был волен отдать их, и он отдал их вам. По своей воле.

— Их дали мне вы.

— Вы неправы, это сделал он. Я лишь помог вам, как вы помогли мне. — Он отпил из бокала. — Мне нужно выяснить, на какой счет перевести его прибыль. Если вы помните, там ни о каких правах на голосование не говорится. Кому он доверил распоряжаться его имуществом?

— Банку. Первому центральному. А душеприказчики — я и представитель банка. — Она помолчала. — Думаю, наследницей является его мать. Она единственная, кто поименован в его завещании. Линк… Линк не скрывал этого от меня. Его бывшая жена и дети хорошо обеспечены, а потому исключены из завещания. Мне отказан лишь контрольный пакет при голосовании, а остальное… остальное предназначается его маме.