— О, отец, мы только что узнали, я была просто в ужасе.

— Ну-ну, — приговаривал он, поглаживая её. — Со мной все в порядке. Боже милостивый, Адрион, никакому, черт побери, оползню не добраться до тайбаня Благородного До…

— О, не говори так, — умоляла она, содрогаясь от суеверного страха. — Никогда не говори так! Это же Китай, боги слышат, не говори так!

— Хорошо, любовь моя! — Прижав её к себе, Данросс улыбнулся Мартину Хэпли, который тоже покрылся испариной от облегчения. — Все в порядке?

— О да, сэр, мы были в Коулуне, и я собирал материал о тамошнем оползне, когда мы услышали новости. — Молодому человеку явно стало легче. — Черт возьми, так приятно видеть вас, тайбань. Мы… боюсь, мы слегка расколотили машину, пока добирались сюда.

— Ничего. — Данросс отстранил от себя Адрион. — Все хорошо, моя кошечка?

Она снова обняла его.

— О да. — Потом заметила Кейси. — О… О, привет, Кейси, я была… э-э… так…

— О, не надо глупостей. Залезайте в машину, не стойте на дожде. Оба.

Адрион повиновалась. Мартин Хэпли помолчал, а потом обратился к Данроссу:

— Если вы не возражаете, сэр, я сначала посмотрю вокруг.

— Кристиан выбрался, — быстро проговорил Данросс. — Он зво…

— Да, сэр. Я звонил в офис. Спасибо. Я скоро, милая, — сказал он Адрион и направился к завалу на улице.

Данросс смотрел ему вслед: молодой, крепкий, уверенный в себе. Потом на глаза попался Горнт, поспешно спускавшийся с холма. Горнт остановился, не доходя до машины, и взволнованно поманил Данросса.

Тот глянул на Кейси, и сердце беспокойно забилось. Оттуда, где она сидела, Горнта было не видно.

— Я вернусь, как только получится.

— Будьте осторожны!

Данросс подошел к Горнту. Тот был весь в грязи, одежда порвана, борода спуталась, лицо напряженное.

— Мы определили, где Бартлетт.

— Он мертв?

— Нет. Мы его нашли, но к нему не подобраться. — Горнт кивнул на термос. — Там чай?

— Кофе с бренди.

Горнт взял термос и с наслаждением отпил.

— Кейси ещё в машине?

— Да. Он глубоко?

— Насколько глубоко, неизвестно. Но глубоко. Может, лучше не говорить ей ничего? Пока.

Данросс промолчал.

— Лучше не надо, — повторил Горнт. — Похоже, все непросто.

— Хорошо. — Данросс уже устал от смертей и страданий. — Хорошо. От дождя ночь стала ещё грязнее, а развалины ещё опаснее. Впереди, рядом с зоной оползня, Коутуолл-роуд шла почти прямо ещё ярдов семьдесят, круто поднимаясь, а потом заворачивала вверх и в сторону вокруг холма. Из зданий уже высыпали толпы жильцов — началась эвакуация.

— Насчет Типтопа и денег все точно? — спросил Горнт, осторожно светя себе под ноги фонариком.

— Точно. С паникой в банках покончено.

— Хорошо. Что тебе пришлось предложить взамен?

Данросс в ответ лишь пожал плечами.

— Мы открываемся на отметке тридцать.

— Это мы ещё посмотрим, — сказал Горнт и язвительно добавил: — Я в безопасности даже при тридцати.

— Ой ли?

— Я теряю около двух миллионов американских долларов. Эту сумму авансировал Бартлетт.

Данросса бросило в жар. «Хороший будет урок Бартлетту, пусть впредь не пытается ограбить меня», — подумал он.

— Я знал об этом. Неплохая была идея. Но при тридцати ты опускаешься примерно на четыре миллиона американских долларов, Квиллан, на два его и на два своих. Но со мной можно договориться. Цена — «Ол Эйша эруэйз».

— Никогда. — Горнт остановился и повернулся к нему лицом. — Никогда. Моя авиалиния не продается.

— Как угодно. Предложение о сделке в силе до открытия рынка.

— Чума на твои сделки.

Они побрели дальше по верхней части склона, уже приближаясь к зоне вестибюля. Мимо пронесли носилки. Ни тот, ни другой не знали эту раненую женщину. «Вот если бы на носилках лежал Данросс, — мрачно подумал Горнт, — я решил бы свои проблемы в лучшем виде…»

01:20

Фонарик сержанта-гуркха был направлен вниз. Вокруг толпились другие солдаты, тот самый молодой лейтенант, туда же спешили пожарные с одним из своих начальников.

— Где он? — спросил начальник пожарной охраны Гарри Хукс.

— Там, где-то там, внизу. Его зовут Бартлетт. Линк Бартлетт. — Хукс видел, что луч фонарика падает вниз на несколько футов, а потом упирается в лабиринт. Он лег на землю. У поверхности газом пахло сильнее. — Эй, внизу, мистер Бартлетт! Слышите меня? — прокричал он в развалины. Все напряженно прислушивались.

— Да, — донеслось еле слышно.

— Вы ранены?

— Нет!

— Видите наш свет?

— Нет!

Хукс выругался, а затем прокричал:

— Оставайтесь пока там, где вы есть!

— Хорошо, но очень сильно пахнет газом!

Он поднялся.

— Здесь был некий мистер Горнт, он пошёл за дополнительной помощью, — сообщил офицер.

— Хорошо. Всем рассыпаться и посмотреть, нельзя ли найти проход к нему вниз или подобраться поближе.

Все бросились выполнять приказ. Через некоторое время один из гуркхов крикнул:

— Здесь!

Он нашел крошечный лаз между угрожающе расколотыми бетонными плитами, расщепленными деревянными балками, балочными перекрытиями и широченными двутавровыми профилями. Туда едва пролезал один человек. Подумав, Хукс снял с себя тяжелое снаряжение.

— Нет, — вмешался офицер. — Лучше мы попробуем. — Он взглянул на своих солдат: — Так?

Ухмыльнувшись, все тут же двинулись к отверстию.

— Нет, — остановил их офицер. — Пойдешь ты, Сангри: ты самый маленький.

— Спасибо, сэр. — Маленький солдат улыбнулся во весь рот, и на смуглом лице блеснули белые зубы. Все смотрели, как он лезет под землю, извиваясь угрем.

На глубине двадцати с лишним футов, вытягивая шею, оглядывался во мраке Бартлетт. Он лежал в маленьком лазе, путь ему преграждала большая плита, которая когда-то была полом, сильно пахло газом. Впереди, чуть в стороне, мелькнул свет, и он быстро осмотрелся. Слышно было лишь, как капает вода и поскрипывают развалины. С огромной осторожностью Бартлетт повернулся туда, где заметил свет. Он отодвинул в сторону какие-то доски, и начался небольшой обвал, но вскоре прекратился. Наверху было ещё одно маленькое пространство. Извиваясь, он протиснулся в это пространство и скоро уперся в тупик. Ещё один путь и снова тупик. В сломанном полу наверху Бартлетт нащупал разошедшиеся доски. Лежа на спине, кашляя и задыхаясь от пыли, он попытался их выломать. Неожиданно его ослепил свет. Слабый свет, очень слабый, но когда глаза привыкли, его оказалось достаточно, чтобы видеть на несколько ярдов. Настроение упало, когда он оценил размеры своей гробницы. Он был зажат со всех сторон.