Герцог Феррарский прибыл в лагерь при Поджо Империале 13 сентября, но жезл командующего получил только 27-го — в день, указанный астрологами как благоприятный. Это время не было бы потеряно зря, если бы его использовали для приведения армии в боевую готовность, но войска, набранные с бору по сосенке, были недисциплинированны, разные части перемешаны, снабжение провиантом было организовано плохо: мародерствовать на флорентийских землях не разрешалось, а купцы, пользуясь этим, брали за продукты втридорога. Тривульцио полагал, что во всем войске было сотни полторы человек, имевших надлежащее вооружение. Пока флорентийская армия бездействовала, папские солдаты и неаполитанцы под водительством Монтефельтро разоряли окрестности Кьянти, Валь д'Эльса и господствующие высоты над Арно. Сожгли, между прочим, замки семьи Риказоли, которую флорентийская синьория за стойкость наградила различными привилегиями и допустила к государственным должностям. Наконец, когда герцог Феррарский перегруппировал свою армию, противники, чтобы приманить его, осадили Монте-Сан-Савино — крепость на флорентийской границе, закрывавшую путь на равнины Ареццо и Коритоне, в речные долины Амбры и Арно. Эрколе д'Эсте продолжал терять драгоценное время в непонятных маневрах. Некоторые подозревали его в измене: ведь он принял у себя в лагере своего брата Альберто, друга неаполитанского короля. События, казалось, подтверждали это: 8 ноября 1478 года Монте-Сан-Савино пала на глазах флорентийского главнокомандующего, который позволил неприятелю спокойно отойди на зимние квартиры в Кьянти.

Флоренция в опасности. Дипломатические маневры

Лоренцо и не подумал инспектировать свои войска. Он полагал, что комиссаров республики там вполне достаточно. Сам он предпочитал оставаться во Флоренции, где легче было общаться с послами дружественных держав, и в первую очередь с Коммином, чрезвычайным представителем Людовика XI. Сразу после заговора Пацци он отослал Клариче с детьми в Пистойю, хорошо укрепленный город, где их приютила семья Панчатики. Полициано часто присылал весточки о них. Поэт сочинял повесть о заговоре Пацци, прославляющую Медичи, и собирая суждения богословов по поводу интердикта, наложенного на Флоренцию. Наряду с этим он продолжал выполнять обязанности педагога: учил детей, водил их гулять в один из городских садов, ходил с ними в библиотеку маэстро Дзамбино, где хранились латинские и греческие рукописи. «Джованни целый день катается на своей лошадке. — писал он в августе 1478 года, — а весь город бежит за ним следом. Каждый предлагает нам подарки, но мы ничего не берем, кроме салата, фигов и бутылки-другой вина... Мы остерегаемся: у дверей выставили охрану». В начале сентября маленький Пьеро от имени города встречал Эрколе д'Эсте. Позже он написал отцу, что выучил много стихов Вергилия и знает почти всю первую книгу греческой грамматики Феодора Газы. «Мне кажется, я ее понимаю, — писал шестилетний малыш. — Мой учитель заставляет меня учить склонения и каждый день проверяет меня. Джованни иногда ходит с ним в церковь».

Но оживление военных действий положило конец этой спокойной жизни: в Пистое стало небезопасно. Осенью Лоренцо решил отправить жену и детей на виллу Кафаджоло: она была укреплена и находилась в отдаленной области Муджелло. Там им пришлось провести много месяцев у камелька. Из-за холодов и непрестанных дождей ни гулять, ни охотиться было нельзя. Полициано с детьми коротали время за игрой в большой мяч.

Весточки из Муджелло успокаивали Лоренцо. Сам же он во Флоренции не сидел сложа руки. Он отправил посла на имперский сейм, чтобы оправдаться перед императором Фридрихом III. 12 ноября он принял посланника венгерского короля Матвея Корвина, бывшего, как и герцог Феррарский, зятем короля Неаполитанского. Император и король заступались за Лоренцо перед Римом, но безуспешно. В декабре восемь послов в Италию отправил Людовик XI — по два в Милан, Флоренцию, Рим и Неаполь. Им было поручено сообщить о желании короля созвать Вселенский собор (возможно, в Лионе) под председательством папы или его легата, где можно было бы рассмотреть, как лучше вести Крестовый поход против турок. Но прежде следовало прекратить войну, которая на деньги Святого престола велась против христиан.

Людовик считал, что Риарио, «неизвестный прежде человек низкого рода и подлого состояния», оказывал на папу пагубное влияние, от которого следовало освободить Рим. Французское вмешательство состояло в дипломатическом маневре в пользу Флоренции. Поскольку обещанная военная помощь (пятьсот копейщиков) не поступила, приходилось довольствоваться этим.

В Милане и Венеции инициативу христианнейшего короля поддержали с восторгом и потребовали созыва Собора. Светлейшая республика, только что, 26 января 1479 года, заключившая мир с турками, осмелилась даже говорить со Святым престолом в резком тоне. Она обвинила Сикста IV в агрессии против Флоренции. Невиновным в предъявленных обвинениях объявлялся не только Лоренцо, но и все Флорентийское государство. Разгневанный первосвященник отказался снять свои санкции.

В дело решил вмешаться и король Эдуард IV Английский, задолжавший огромную сумму банку Медичи. Он предложил уладить споры между Римом и Флоренцией через комитет в составе французского и английского королей, императора, его сына эрцгерцога Максимилиана, женатого на наследнице Бургундского герцогства, и папы или его легата. Но невозможно было собрать вместе всех этих людей, которые были друг с другом на ножах. Так и ответили королю Эдуарду, а в середине апреля папа объявил, на каких условиях готов простить флорентийцев. Они должны были принести покаяние: дать милостыню бедным, отслужить покаянные мессы и во искупление убийства священнослужителей, произошедшего во время подавления заговора, построить капеллу. Требовалось смыть изображение на стене дворца, позорящее архиепископа. Флоренции предлагалось вернуть Святому престолу Борго Сан-Сеполькро, а также отдать Модильяну и Кастрокаро и никогда впредь не посягать на территорию Папского государства. Взамен, в знак доброй воли, папа обещал, не дожидаясь принятия его условий, снять с Флоренции церковное отлучение, которое, впрочем, и так не исполнялось.

Условия покаяния были стишком тяжкими и потому неприемлемыми. Не добившись их облегчения, послы Венеции, Милана и Флоренции выразили протест и 2 июня спешно покинули Рим.

В военном отношении перевес был на стороне папско-неаполитанского войска. Его военачальники пользовались поддержкой независимых городов Тосканы — Сиены и Лукки. В Лукке нашел приют Кола Монтано, наставник и подстрекатель убийц Галеаццо Марии Сфорцы. Его пламенные речи указывали на Лоренцо Медичи как на нового тирана, которого должно постичь народное мщение.

Союзники Флоренции были настроены не столь воинственно, как противники. Венеция не желала разжигать новую войну в Романье и отговаривала болонского правителя Бентивольо и правителя Фаэнцы Манфреди от нападения на Имолу. Юный герцог Миланский и его мать как раз утратили Геную, в ноябре 1478 года объявившую себя независимой. Под угрозой потери четырех галер с товаром на 300 тысяч флоринов Лоренцо пришлось признать независимость Генуи, что испортило его отношения с миланскими правителями. Впрочем, Милан и сам с трудом отбивался на севере от атак швейцарцев кантона Ури, призванных папой Сикстом IV.