– Дядь Илья… спасайся… Бе… ги…

– На вас напали стрекуны, говорите? Какой кошмар! – старый голландец протянул Илье стакан, в котором вокруг полупрозрачных кубиков льда густо посверкивало виски, и иронически приподнял свой. – Проост! Как это у вас, у русских, говорят? На здоровье!

Из-под козырька фуражки на Илью блеснули живые молодые глаза на изрезанном морщинами лице. Старик был одет по-фермерски: мешковатые штаны, заправленные в резиновые сапоги, растянутый от старости свитер, короткий плащ-дождевик и фуражка с козырьком. Замызганные рабочие рукавицы он бросил на пол, как только вошел в комнату.

– А потом пойдем искать вашего мальчика, – продолжал старик. – Хотя… – он с сомнением покачал головой. – Да вы пейте, пейте… – голландец жестом подозвал Иммануила, и тот готовно потянулся за своей порцией виски.

Илья поставил стакан на стол.

– А что происходило вчера ночью у вас на космодроме? Мы видели мальчика на носилках. Так? – повернулся он к Иммануилу.

Тот посмотрел на старика с извиняющейся полуулыбкой.

– Так или нет? – настаивал Илья.

Голландец задрал полу дождевика, засунул руку в карман штанов и вытянул, рассыпая по полу крошки из подкладки, старый исцарапанный переговорник. Нажал кнопку передачи.

– Зайди ко мне, – приказал он кому-то.

Все еще морща лоб, старик кинул переговорник на стол. Глаза его прояснились.

– Ну конечно! – сказал он. – Это же Алек, – он повернулся к менеджеру, словно ожидая поддержки. – Алек, сын того рыжего фермера, возле старого поселка, помнишь? Они его ко мне позавчера принесли – врачей же больше нет, да и денег на врачей у фермеров нет.

Кивнув Илье на стакан с виски, старик прогубил свой и продолжил:

– Спросите любого из местных – все вам скажут, что я всегда помогаю людям. Какой смысл иметь дорогостоящую клинику вроде моей, если не хочешь принимать тех, кому не по карману страховая медицина? У меня есть персонал, есть оборудование. Местные жители в нужде всегда обращаются ко мне. Я никому не отказываю в лечении. Особенно детей. Ведь я…

Он вздохнул и повернулся к Иммануилу. Тот заелозил, стараясь избежать стариковского взгляда. Голландец усмехнулся и продолжил:

– Поверьте… я хорошо знаю, каково это, когда ребенок болен… сын. Это, – его губы дрогнули, – это невыносимо! Тот, кто сам этого не пережил, никогда не сможет понять, – он поставил свой стакан на столик.

Илья сделал глоток и помедлил, краем глаза рассматривая окаменевшее от скорби лицо старика. Похоже, что слухи о сыне-инвалиде, которого никто не видел, все-таки были правдой.

– Но в случае Алека, – продолжал голландец, – я мало чем мог помочь. Некоторые местные инфекции не поддаются земным медикаментам. Пришлось, – он положил руку Илье на плечо и понизил голос, – пришлось положить ребенка на консервацию. Это вы и видели. Мальчика привезли на космодром, где у меня есть отделение искусственного поддержания жизни. Если спасатели действительно когда-нибудь прибудут, мальчика можно будет сразу погрузить на корабль.

Илья кивнул, и немедленно голова пошла кругом, и ему пришлось ухватиться за край столика, чтобы не потерять равновесие. Как он все-таки устал за эти дни.

Стараясь не привлекать внимания остальных, он огляделся. На невысоком столике отсвечивал черным экраном неработающий монитор. Два потертых кресла с кособокими, неумело связанными салфеточками на подголовниках. В одном кресле сидел менеджер, отвернувшись к стене, и делал вид, что не слушает разговор. Стакан из-под виски, уже пустой, стоял у его ног, и Иммануил исподтишка поглядывал на полупустую бутылку. Под низким потолком шумит кондиционер: низкий назойливый гул, в котором усталому мозгу мерещатся обрывки музыки и нечеловеческие голоса. На мгновение даже голос Тимура послышался в спадах и подъемах плохо отлаженного мотора – неузнаваемо тихий и хриплый…

– Если спасатели доберутся вовремя… – механически повторил Илья и потер несоображающую голову. – Но это большое «если». На них лучше не рассчитывать.

Старик кивнул, испытующе глядя на гостей.

– Вы правы… – протянул он негромко. – Действительно, лучше выбираться отсюда своими силами.

Илья горько усмехнулся:

– А мы, признаться, на вас рассчитывали! Надеялись, что у вас есть корабль! – он оглядел комнату, как будто думал найти Тимура в каком-нибудь темном углу. Его голос так и стоял в ушах.

– Извините… – выдавил Илья. – Что-то плохо соображаю… двое суток не спал.

Старик кивнул, внимательно наблюдая за ним. Выдержал паузу.

– Корабль есть.

От неожиданности Илья сделал большой глоток и закашлялся:

– Корабль? У вас? Тут, на Сумитре?

– Нет, не здесь, – голландец подошел к ошеломленному Иммануилу, поднял с пола его стакан и наполнил, не сводя с менеджера глаз. Тот смотрел на Якобса, как кролик на удава. Взаимное понимание мелькнуло на их лицах.

Голландец приложил палец к носу, затем погрозил им в пространство.

– Я видел, что произошло во время эвакуации. Видел взрыв кораблей. Мой звездолет может забрать всех, кто остался на Сумитре. Проблема – организовать людей.

Он шагнул к бару и подлил в стакан Ильи из бутылки – не той, из которой наливал Иммануилу, заметил Илья. Наверное, бережет дорогой сорт от алкоголика.

– Я помогу вам искать вашего сына. А вы тем временем берите вашего друга, – сказал он с нажимом, указывая на Иммануила, – и возвращайтесь в город. Я пока свяжусь с моим человеком, и он пригонит корабль, – он отвернулся к компьютеру и принялся тыкать стилусом в сразу оживший монитор.

Илья сделал шаг к стулу и повалился на него. Ноги не держали. Да что это с ним!

– Но в городке и на комбинате осталось без малого три сотни человек, – заплетающимся от слабости языком выговорил он. – Моя жена сейчас составляет списки оставшихся. Не всякий корабль заберет столько.

– Мой – заберет, – уверенно сказал старик, не отвлекаясь от монитора.

Илья хотел спросить, что за корабль и откуда идет, – надо было рассчитать количество мест, выяснить, сколько у них есть времени на подготовку эвакуации, – и замер, вспомнив главное. Кивнул Иммануилу:

– Поезжай в город один. Мне надо искать Тимура. Как приедешь, сразу к Вильсону. Он все организует. Я вам там не нужен.

Голландец стоял у столика, повернувшись к нему, и теребил стилус. Худые руки с длинными узловатыми пальцами.

– Вы неважно выглядите, – сказал он. – Голова болит?

Илья кивнул. Старик потянулся к столику. Под столешницей оказался выдвижной ящичек со всякой мелочовкой. Голландец порылся в нем, достал коробку с таблетками, выковырял одну из упаковки и протянул Илье.

– Вот, примите, – сказал он. – Должно помочь.