— И что ты ответил? Я пожал плечами.

— Я ответил: более или менее.

— Ага, — кивнула Пэтрис. — Более или менее. — Потом она добавила тоном дружеского любопытства: — Скажи-ка мне, Дэн, почему ты вертишь руками и шеей, когда разговариваешь со своими друзьями?

Она застала меня врасплох.

— Разве? Никогда не замечал этого. Может, просто подсознательно подражаю тому, как ведет себя Берт при разговоре.

— Я бы посоветовала тебе прекратить это. Выглядит идиотски. — Взгляд, который она метнула в меня, на этот раз не предвещал ни малейшей возможности поцелуя.

К тому времени трупы Страшил погрузили на носилки — а мертвого Дока на ручную тележку, — и Маркус Пелл опять повелительно окликнул меня.

— Эти роботы в подлодке, — усталым голосом проговорил он. — Люди боятся прикасаться к ним. Можете заставить их выйти наружу?

Я покачал головой.

— Нет, но Берт может. Дайте нам минуту.

Мы с Бертом снова взобрались на палубу, и он отдал машинам приказ, сунув голову в люк. Оба робота сразу же ожили. Я не был уверен, удастся ли «рождественской елке» выбраться из лодки самостоятельно, но она просто выпустила еще четыре или пять ветвей и короткими быстрыми движениями преодолела обе лестницы, вверх и вниз. Боевой робот проворно последовал за ней.

— Скажите им, чтобы забирались в фургон, — приказал Пелл, когда они спустились на пол. Я открыл рот, чтобы спросить зачем, но Пелл не дал мне такой возможности, а лишь рявкнул: — Выполнять! — Пока роботы, бесстрастные, как всегда, загружались в машину, он залез на раму. — Слушайте меня, вы все! — громко провозгласил Пелл. Высокопоставленные «грузчики» прекратили работать и повернулись в его сторону. — Вам запрещается, повторяю, запрещается, при любых обстоятельствах упоминать в присутствии кого бы то ни было о том, что вы видели из объектов технологии хоршей. С артефактами Страшил дело обстоит иначе, они попадут под действие договора, и через минуту мы предоставим людям ООН возможность посмотреть на них. Но ничего насчет хоршей! Вы меня поняли? Это вопрос национальной безопасности, и нарушение запрета влечет за собой смертную казнь. Плюс, — свирепо добавил он, — в случае невыполнения сего приказа я сделаю так, что любой будет молить о скорейшем расстреле задолго до приведения приговора в исполнение. — Встретившись взглядом с глазами каждого, находящегося в зоне выгрузки, Пелл спрыгнул вниз и повернулся ко мне: — Скажите своему дружку хоршу, чтобы он тоже занял место в фургоне.

Это было уже слишком. Не зная, что замышляет Пелл, я все же решил, что не буду способствовать ему.

— Нет, — твердо сказал я.

Пелл выглядел таким изумленным, будто официант в ресторане отклонил его просьбу принести чистую ложку.

— Какого черта… что значит это ваше «нет»? Это приказ!

— Нет, — уперся я. — Берт останется со мной. Я обещал ему.

Выражение лица заместителя директора изменилось. Не то чтобы оно стало более сердитым, лицо его вдруг словно превратилось в ледяную глыбу.

— Мне наплевать на то, что вы там наобещали этой твари, Даннерман! Я намерен убрать урода отсюда, прежде чем его кто-нибудь увидит! Вы хотите, чтобы я немедленно отдал приказ о вашем аресте?

Краешком глаза я заметил, что Хильдин ящик опасно катится прямо на меня, но проигнорировал ее. По возможности спокойным голосом я произнес:

— Ну что же, господин заместитель директора, в вашей власти арестовать меня. Однако позвольте напомнить вам, что я — единственный человек, который может разговаривать с этими существами. Не знаю, как я смогу сделать это для вас, если вы заключите меня в камеру. — Пелл некоторое время стоял молча, стараясь проглотить услышанное. Казалось, он вот-вот поперхнется. А я продолжил: — Между прочим, в чем, собственно, дело? Почему такой переполох насчет хоршей и их технологии?

Пелл взглянул на Хильду, молчаливо стоящую рядом, но не произнес ни слова, пока не закончил обмозговывать сложившуюся ситуацию. Когда он наконец принял решение, то пробурчал:

— Хорш может остаться. Только не болтайте насчет оборудования.

Даже сквозь полароидное стекло Хильдиного ящика я ощущал на себе ее предостерегающий взгляд. Но упрямо стоял на своем:

— Да, но почему?

— Безопасность, — бросил Пелл. Это меня озадачило.

— Не понимаю, в чем проблема. Это место защищено от наблюдения со стороны Страшил?

К Пеллу вернулось самообладание. Когда он ответил мне, голос его звучал так, словно никакой стычки между нами не произошло:

— Конечно, оно защищено от Страшил… я надеюсь. Проблема не в том. Кэмп-Смолли кишит людьми ООН, и я не хочу, чтобы они пронюхали насчет артефактов хоршей. Достаточно хреново то, что мы вынуждены делиться с ними технологией Страшил.

Я по-прежнему не врубался.

— Почему вы беспокоитесь насчет ООН? Я думал, наш враг — Страшилы.

Пелл посмотрел на меня так, как смотрит, наверное, детсадовская воспитательница на ребенка, который, кашляя и чихая, не прикрывает рот ладошкой.

— Они наши враги в настоящее время, Даннерман. Одному Богу известно, кто останется нашим другом после того, как вся эта заваруха утихнет. Не забывайте, какая страна платит вам жалованье, и соблюдайте приоритеты!

На том дискуссия и закончилась. Пелл отвернулся от меня и подал знак водителю фургона, который тут же завел машину, и та понеслась прочь.

Затем, более не обращая на меня внимания, Пелл крикнул охраннику, стоящему у внутренней двери:

— Открывай! Пусть они заходят и поглядят, что у нас есть!

Не знаю точно, как много народу нетерпеливо ожидало по ту сторону дверей, может, сотни человек, может, больше. Они потоком хлынули внутрь, полные негодования из-за того, что их заставили так долго ждать, а затем — преисполнившиеся изумления, когда увидели, что их ждет. Передние остановились как вкопанные и стояли так, выпучив глаза, пока задние не надавили и подтолкнули их вперед. Толпа издала нечто похожее на коллективный вздох. Затем некоторые ринулись к подлодке, а с десяток или около того нацелились на Маркуса Пелла, обрушив на последнего лавину претензий и обвинений. Высокая женщина, одетая в сари, добралась до него первой.

— Я должна заявить протест по поводу необоснованной задержки, заместитель директора Пелл! — сурово принялась она ему выговаривать. — Согласно пунктам договора ООН, мы имеем право на немедленный доступ к каждому предмету технологии Страшил безотлагательно!

Какой-то мужчина в армейской форме, мне незнакомой, но в голубом ооновском берете, поддержал ее:

— Я уже представил протест, поскольку ваши люди не позволили наблюдателям ООН присутствовать при посадке субмарины!

Пелл оставался невозмутимым. Он имел большую практику общения с возмущенными иностранцами, недовольными делами Бюро, и теперь, гостеприимно разведя руки, доверительно заговорил: