– И последний пункт на сегодня. Ирина, поведай, что творится у тебя в королевстве, хочется узнать из первоисточника, а не через разведку, и скажи, нужна ли тебе помощь?

Королева вздохнула и, преодолевая головную боль, кратко, почти по-военному, описала ситуацию.

– От помощи не откажусь, коллеги, – резюмировала она, – хотя в своих солдатах не сомневаюсь. Но всегда хочется иметь кого-то, кто долбанет по голове идиота с ружьем, идущего брать дворец, не терзаясь при этом сомнениями – вдруг это его родной племянник или брат жены?

– Я дам пятьдесят стрелков, больше не могу, прости, Ирин, – отозвалась царица Иппоталия.

– Этого более чем достаточно, дорогая сестра, спасибо, – благодарно улыбнулась королева.

– На меня не рассчитывайте, – Демьян покачал головой. – Я не поручусь, что мои воины не более опасны для вас, чем заговорщики.

– Конечно, ваше величество, это и так понятно, – успокоила его Ирина.

– Мои солдаты, увы, служат только мне, – сокрушенно произнес император. – Но я пошлю пятерку менталистов, пусть проверят и укрепят щиты.

– Вы очень добры, почтенный и великолепный император, – в общении с Хань Ши лести никогда не бывает мало, хотя сильных менталистов и у нее навалом. Император тонко улыбнулся и тут же снова сделал каменное лицо.

– Мой батальон завтра будет у тебя, – сказал уже повеселевший Луциус. А что печалиться: ни тебе крови, ни войны, одна бабская истерика – это он легко отделался.

– Мне нужно согласовывать с парламентом, – вздохнул Гюнтер, – а эти пустословы выводят меня из себя. Но если нужно, я могу отправить отряд личной стражи или оплатить наших частных телохранителей.

– Нет, не нужно, Терн, – улыбнулась королева. – Я не думаю, что в этом есть необходимость.

Их величества еще немножко посплетничали, и сеанс был закрыт.

* * *

– Я опять не сдержалась, Светик, – со вздохом сказала властительная королева, пока они шли на поздний обед. – Медитации, практики духовные, молитвы, духовники, мать их, приношения богам – все попусту. Не помогает. Гены берут свое. Сильно почернели?

Святослав остановился и заглянул ей в глаза.

– Сильно, – сказал он сочувственно. – Сколько еще вытерпишь?

– Не знаю, милый, – снова вздохнула она. – Уже чувствую – периодически прорывается, но пока могу гасить. И времени на это нет вообще… Ладно, буду действовать по обстоятельствам.

Генерал сухопутных войск Хофей Бельведерский молча рассматривал настоявшего на аудиенции гостя. Гость приехал в расположение штаба и просил встречи, утверждая, что у него есть крайне важная для генерала информация.

Гость Бельведерскому не нравился до такой степени, что он готов был встать и уйти, не начиная разговор. За свою более чем сорокалетнюю карьеру он видел множество людей, в том числе и тех, кто, обладая неприятной внешностью, являлся при этом прекрасным и добрейшим человеком. Но не в этом случае. Здесь, как вопила генералу интуиция, внешность была едва ли не лучше того, что скрывалось внутри. Во всяком случае, взгляд темных маслянистых глаз «гостя» на фоне «алкогольных синяков» под глазами вызывал неприятное ощущение, будто в тебя целятся проклятием.

– Слушаю вас, – наконец произнес Бельведерский, подумав, что чем скорее он разберется с делом, тем лучше.

– Господин генерал, у вас ведь есть внучка? – прошелестел гость, растягивая полные губы в приятной улыбке, от которой его передернуло.

– Я не собираюсь обсуждать свою семью с человеком, который даже не потрудился представиться, – отрезал генерал, встал и пошел к двери. Правильно ему интуиция говорила: наверняка журналистик какой или другая дрянь. Но шелестящий голос догнал его уже у выхода:

– Я могу ее вылечить.

Генерал остановился, помолчал немного, затем вернулся, сел в кресло и отрывисто приказал:

– Говорите!

– Знаю, что медицина в вашем случае оказалась несостоятельна, как и приглашенные маги и духовники. Однако я гарантирую вам, что если вы согласитесь на небольшое одолжение, уже сегодня ваша малышка, – он чуть ли не причмокнул, говоря это, – будет здорова.

– Что за одолжение? – требовательно спросил Бельведерский. – Вам нужен чин или охрана?

– Нет, что вы, – кажется, предположение генерала позабавило его гостя. – Все немного проще. Вам вообще не придется ничего делать.

– Не тяните! – перебил военный, доставая зажигалку и сигарету.

– Через несколько дней вам придет приказ от ее величества – выдвигать подконтрольные части в город, чтобы прекратить беспорядки. Так вот, я хочу, чтобы вы… немного задержались с исполнением приказа. На два часа.

Бельведерский выпустил дым и, прищурившись, посмотрел на гостя.

– Так вы хотите, чтобы я нарушил присягу?

– Не нарушил, что вы, – залебезил гость, – просто немного задержал исполнение…

– Вон! – гаркнул генерал, долбанув рукой по столу. – Пошел вон, мерзавец!

Гость выкарабкался из кресла, куда его шарообразное тело едва уместилось, и уже от двери сказал:

– Вашей внучке сегодня станет лучше. Но если вы не сделаете то, о чем я попросил, – она умрет. И, естественно, не стоит никому рассказывать о нашем разговоре.

– Во-о-он! – заорал генерал, вставая из-за стола.

– Да не кипятитесь так, милейший, – прошелестел гость из-за двери. – Если вы опасаетесь, что вас будут судить, то уверяю, мы не только с вами работаем, но и с другими членами правительства и парламента.

– Охрана! – Бельведерский зычно рявкнул в пространство. Тут же в проеме образовалась пара дежурных пехотинцев. – Проводите господина до ворот, он уже уходит, – приказал генерал, а сам сел в кресло и зажег вторую сигарету. И с какими это членами правительства они работают? Неужто какие-то глупцы готовят переворот?

…Вечером Бельведерский зашел к сыну домой. Глаза невестки светились пролитыми от счастья глазами. Лежачая Настенька, тихо угасающая от четвертой стадии рака и не принимавшая пищу уже второй день, утром попросила поесть. И сейчас она выглядела как совершенно здоровая трехлетняя девочка, если бы не обритая голова. Она играла с отцом в лошадки, носилась и хохотала. Вызванные врачи и виталисты разводили руками – настоящее чудо!

Откинувшись на дверной косяк, старый генерал почувствовал, как у него кольнуло и заныло сердце. Сукин сын подцепил его на надежный крючок.

7 лет назад, Иоаннесбург

На следующее после монаршей встречи утро королева, как и всегда, просматривала газеты и личную почту. В прессе наступила странная тишина, даже известие об отмене помолвки было дано в нейтральных тонах (если не считать откровенно желтых газетенок). Информация о предстоящей встрече королевы с Высоким Советом тоже давалась весьма скупо, даже без привычных фантазий на тему. И протестующие сегодня как-то попритихли, но это неудивительно – с утра началась настоящая летняя жара, а орать, требовать свободы и обвинять тиранов на жаре несколько труднее, чем в приятную комфортную погоду.