– Вам обрадовались. – уточнил Хайдеггер.

– Ну да. – ядовито заметил Бауэр. – Шлиссенджер возился с вами, как с ребенком. Нехватка женщин развивает нежные привязанности среди мужчин.

– Послушайте… – я задохнулся от гнева. – Вам никто не давал права…

– Не забывайтесь, Лагер! – важно заявил профессор. – Помните, кто я и кто вы, и что я о вас знаю. – он высокомерно выпятил нижнюю губу. – Вам надо быть сдержаннее.

– Не стоит меня пугать. – резко остановил его я. – Вы знаете обо мне не больше, чем я о вас. О вас и о Хайдеггере. – последние слова я произнес веско и с видимым чувством собственного достоинства. Я даже сам себе понравился в этот момент.

Бауэр и Рампа пошли вперед, презрительны качая головами, а из-за, соседней палатки я услышал хорошо знакомый голос.

– Браво, Лагер! Партер рукоплещет! Они вам между прочим могут этого не простить. А вы в них нуждаетесь.

– Если б я не был вам так рад, я бы сказал, что подслаивать нехорошо. – заметил я вышедшему из засады Шлиссенджеру.

Мы рассмеялись.

– Каждый делает свое дело. – покачал он головой. – Я не виноват, что у меня оно малопочтенное.

Мы двинулись к костру. Там лорд Карриган недовольно расхаживал у котла, держа, в руках пустую миску. Елена Александровна сидела на корточках и тихо роняла слезы в подгоревшую рисовую кашу.

– Кто хочет, может это съесть. – цедил сквозь зубы старик. Было видно, что, если бы не его хваленое воспитание, он запустил бы мадам Германн тарелкой в лицо.

– Мы не гордые. – Эйб навалил себе из котелка, получив при этом благодарный взгляд несчастной стряпухи. – Все-таки, Маша, готовить следует вам.

– Завтра двинемся дальше. – сообщил Карриган.

– Куда? Можно узнать. – вяло осведомился Ярослав Всеволодович.

– Не знаю! – побагровел лорд. – И не вам об этом спрашивать? Не по вашей ли милости мы угодили в монастырь? И проплутали черт знает сколько в неизвестном направлении?

– Даже проводники, теперь не в помощь. – осмелился вставить слово доктор Бауэр.

– Какие проводники?! – накинулся на него лорд. – Ваш Рампа что ли?

Карриган явно был сегодня в воинственном настроении.

– Все тибетцы ушли. – примирительно пояснил Шлиссенджер. – Часть осталась в монастыре, другие исчезли уже в пещерах. Так что "пхелингов" ожидает смерть. – передразнил он Тохто.

Сгущались сумерки. Ночная пустыня выглядела враждебно и печально, словно обиталище несчастливых духов, которым суждено, вечно скитаться без приюта.

– Мистер, Лагер. – услышал я рядом знакомый голос. Сержант Кларк виновато улыбнулся. – Я еще не успел поздороваться с вами. Мы пожали друг другу руки.

– Вы видели, как погиб Джон?

– Да. – я тяжело вздохнул. – Поверьте, мы ничего не могли сделать, я сам…

– Мистер Шлиссенджер мне сказал. – кивнул он. – Не вините себя. Я очень рад, что вы живы. Есть еще хоть один человек, на которого можно здесь положиться. Слава Богу, мистер Шлиссенджер тоже вернулся, а то я чувствовал себя не в своей тарелке. Кажется все они знают, чего хотят, а нас держат за дураков. Как вы думаете?

– Мне тоже так кажется. – кивнул я. – Но точно ничего сказать нельзя. Вы говорили с Эйбом?

– Он считает, что нас всех собираются перебить, но кто, пока не говорит. У него явно есть какие-то подозрения. Поговорите с ним. Очень не хочется в один прекрасный день проснуться с кинжалом в горле.

– Вернее не проснуться. – поправил я.

– Боюсь, что именно проснуться. – глубокомысленно покачал головой негр. – Ведь кто-то же увел трупы! Этот Германн мне не нравится. – заключил он. – Русским нельзя доверять. Счастье, что еще с Джоном они не смогли сделать ничего такого. Хотя как представлю себе, что его голова, торчит там, на шесте, просто тошно! Хочется ворваться в этот проклятый монастырь и покосить всех из гранатомета!

– Еще успеете. – раздался сзади нас голос Шлиссенджера. – Кончайте свой военный совет, джентльмены. А вам, сержант, я посоветую не распускать нервы и попридержать в узде свое воображение: вы рискуете повторить духовный опыт мистера Лагера.

Мы разошлись. В темноте я брел к нашей палатке, как вдруг увидел тень, мелькнувшую за желтым шатром лорда Карригана. Я внимательно всмотрелся, и мне показалось, что я вижу за пологом широкое смуглое лицо Тхас-Янга. Я протер глаза, ничего не было. Тяжело вздыхая, я залез в свою палатку и свернулся в углу калачиком. Сон не шел.

– Знаете, Эйб, там в пещерах я видел Кьюбита и Айзека. – Сказал я, отлично понимая, что мой устойчивый бред разозлит Шлиссенджера.

Но он молчал.

Тогда, рискуя каждую минуту быть осмеянным, я поведал ему обо всем, что случилось под землей, и о том, как Степлтон спас меня.

– Айзек есть Айзек. – мне показалось, что Шлиссенджер грустно улыбается в темноте. – Их кто-нибудь вел?

– Что значит, вел? – не понял я.

– По тибетским поверьям, ролангами кто-то должен управлять. – пояснил он.

– Нет, я не видел, хотя… – я задумался. Управлять Кьюбитом мог только Тхас-Янг, человек, который “оживил" мертвеца у меня на глазах. – Мне вообще показалось, что я сейчас вздел Тхас-Янга. – в раздражении сказал я.

– Ну видели и видели. – спокойно отозвался Эйб. – Мы вон сегодня речку видели, никто же не считает себя из-за этого сумасшедшим.

Он отвернулся и сделал вид, что заснул.

Минут через двадцать Эйб осторожно шевельнулся и сел. Он взял нож, засунул за ремень пистолет и тихо, стараясь меня не задеть, выбрался из палатки.

Я лежал в полной темноте и не мог заснуть. Эйб не возвращался довольно долго. "Чего, я беспокоюсь? – попытался я приструнить самого себя. – Мало ли зачем человек может выскочить ночью? Да, вооруженный до зубов, – возражал мне внутренний голос. – А если он отправился навестить Елену Александровну? Что я знаю? Может за то время, пока мы не виделись, она все-таки сумела сделать их отношения более теплыми. Но разве к даме ходят со штык-ножем?»

Мое беспокойство все возрастало. Я тоже встал и, взяв пистолет, выполз наружу. Стояла тикая звездная ночь. Пространство вокруг хорошо просматривалось, и я заметил, что в отдалении, за низкими холмами, темнеют три фигуры. Я быстро направился в ту сторону, пригибаясь к земле. Через четверть часа мне пришлось вообще лечь и дальше продвигаться ползком, чтобы не быть замеченным. Я никогда не предполагал, что на открытой местности человек так уязвим, даже ночью и даже, если весь попытается вжаться во впадины и выбоины на земле.

Вскоре я услышал обрывки разговора.

– Пхелинг думает, что все на, свете можно купить? Даже роланга? – голос Тхас-Янга звучал высокомерно и враждебно.