– Уклонившись от встречи с ним, удрал в гостиную вслед за мной. Мне пришлось вступить с этим типом в разговор. Молодой Поттер тоже сидел там с надутым видом. Смею надеяться, Аллейн, что у меня не меньше толерантности к молодежи, чем у любого другого старого чудака, но, должен признаться…

Он смущенно замолчал.

– Да? – пробормотал Аллейн.

– Ничего… не имеет значения. Не стоит отвлекаться от темы, не так ли? Так вот, льщу себя надеждой, Аллейн, что могу поладить с большинством людей, но честно признаюсь, мне не понравилось общество Уитерса. Называет себя капитаном. Из какого он полка?

– Понятия не имею. А вы, случайно, не слышали, как лорд Роберт разговаривал по телефону в другой комнате?

– Нет. Нет, не слышал. Теперь, когда вы спросили об этом, мне кажется, я слышал, как телефон позвякивал, – так бывает при наборе номера. Дело в том, что я не мог больше выносить проклятого разговора с этим субъектом. Я извинился и отправился вниз.

– На лестнице никто не попался вам навстречу?

– Не думаю. Впереди меня спускалась миссис Хэлкат-Хэккетт.

– То есть, пока вы все еще были в гостиной, сэр, любой мог подняться по лестнице и войти в комнату, где разговаривал по телефону сэр Роберт?

– Полагаю, так.

– То есть миссис Хэлкат-Хэккетт могла войти туда перед тем, как вы стали спускаться по лестнице. Капитан Уитерс или Дональд Поттер могли бы войти туда после этого.

– Да, черт возьми, могли бы. Если вам нужен отчет об этом телефонном разговоре, спросите их. Я не люблю делать предположения в отношении своих гостей, но честное слово, от капитана Уитерса вполне можно ожидать, что он станет подслушивать чужой разговор. О чем думает молодой Поттер, общаясь с подобным грубияном, да еще на двадцать лет себя старше, хотел бы я знать? Еще что-нибудь?

– Да, сэр. Вы, случайно, не заметили, пока были наверху, некую мисс Харрис? Тот официант говорил что-то…

– Харрис? Вы имеете в виду секретаршу моей жены? Да, конечно, я видел ее. Когда я поднялся, она бросилась в туалет. Как она выходила, я не заметил.

– Понимаю. Что, если бы я переговорил с ней прежде, чем мы уйдем?

– Пожалуйста, но с ней вам будет нелегко. Она девица стеснительная – жаль, что сейчас таких мало. В наши дни им наплевать, кто их застигнет у какой двери.

Сэр Герберт, решив, что сказал нечто забавное, разразился лающим смехом, к которому Аллейн не преминул присоединиться.

– Бедняжка Харрис, – проговорил Каррадос. – Да уж…

– Ну а теперь, – продолжал Аллейн, когда смех умолк, – переходим к завершению бала. Нам, разумеется, хотелось бы отследить передвижения лорда Роберта. Не знаю, сэр, могли бы вы помочь нам в этом.

– Что ж, дайте подумать. Мы с женой стояли на том этаже, где бальный зал, у лестницы, прощались с гостями – то есть с теми из них, кто оказался достаточно старомоден и счел необходимым поблагодарить хозяев. Некоторые из молодых щенков, смею вас заверить, не озаботились этим. Лорд Роберт, конечно, подошел и был очень любезен. Теперь позвольте подумать. Он спустился по лестнице в гардеробную и вышел оттуда в своем диковинном плаще. Я помню этот момент, потому что сам спустился в вестибюль и прошел мимо него. Я направлялся в буфет.

– А вышли вы оттуда до ухода лорда Роберта?

– Нет. – Каррадос снова вошел в образ израненного в сражениях солдата. – Нет. Это был последний раз, когда я видел Роберта Госпелла. Да! Не скрою, Аллейн, все это дело сильно по мне ударило. Очень сильно! Тем не менее мы должны быть стойкими, не так ли? О чем мы говорили? Ах да. Я пробыл в буфете довольно долго. Не скрою, я совсем выдохся. Я выкурил сигару и выпил бокал коньяка. Перемолвился с этим парнем, Димитри, и отправился домой.

– Вместе с леди Каррадос и мисс О’Брайен?

– Что? Нет. Нет, их я отправил раньше, на другой машине. Моя жена была крайне утомлена. А я хотел еще осмотреться. Удостовериться, что все в порядке. Я не доверил бы этого никому другому. Эта публика так чертовски беспечна – повсюду оставляет непогашенные сигареты. Убедившись, что все в порядке, я направился домой. Шофер вернулся за мной. Смею предположить, вам захочется поговорить с ним?

– Нет, сэр, благодарю вас. Мы верим вам на слово.

– Я бы не хотел, чтобы со мной обращались иначе, чем с кем-либо другим, но это уж как вам будет угодно, разумеется. Еще какие-то вопросы?

– Я хотел бы поговорить с леди Каррадос, если возможно.

– Едва ли моя жена что-то сообщит вам, Аллейн. Она крайне удручена всем этим. Роберт Госпелл был очень большим ее другом, и она восприняла его смерть чертовски тяжело. Собственно, она еще не вставала.

Аллейн выдержал паузу.

– Как жаль! – произнес он наконец. – Весьма досадно. Я-то хотел, по возможности, избавить ее от появления на дознании.

– А когда дознание?

– Завтра утром, сэр.

Каррадос сердито сверкнул на него глазами.

– Она, безусловно, слишком слаба для подобного испытания. Я прослежу за тем, чтобы врачи ей запретили. И точно так же она не в состоянии говорить с вами сейчас. Я знаю, что если бы мне пришлось ее потревожить, чего я делать не собираюсь, поскольку она спит, она отказалась бы. Это определенно.

Дверь отворилась, и вошел ливрейный лакей.

– Ее светлость, сэр, просит передать мистеру Аллейну, что если у него есть несколько свободных минут, она была бы очень рада его видеть.

Лакей немного подождал и при крайне неловком молчании затворил за собой дверь.

Аллейн проследовал за лакеем вверх по лестнице, оставив Фокса в библиотеке, чтобы смягчить неловкую ситуацию.

Лакей передал Аллейна с рук на руки горничной, и та отвела его к леди Каррадос, которая не лежала в постели, а была в своем будуаре, сидела в высоком кресле, очень прямо и с тем самым выражением, что когда-то побудило Пэдди О’Брайена сравнить ее с Сикстинской мадонной. Увидев Аллейна, она протянула к нему обе руки, и когда он взял их в свои, на ум ему пришла такая мысль: «Она – английская леди, а вот это – руки английской леди. Тонкие, бесплотные, лишенные чувственности, с такими же лишенными чувственности кистями».

Она сказала:

– Родерик! Я ведь по-прежнему могу называть вас Родерик, не правда ли?

– Надеюсь, что так, – ответил Аллейн. – Сколько воды утекло, Эвелин.

– Слишком много. Ваша мама иногда мне о вас рассказывает. Мы говорили с ней сегодня по телефону. Она проявила такую доброту и отзывчивость, Родерик, и сказала, что и вы будете таким же чутким. Пожалуйста, садитесь и закуривайте. Мне хотелось бы почувствовать, что вы не великий сыщик, а просто старый друг.

– Мне бы тоже этого хотелось. Признаться, Эвелин, я как раз собирался попросить вас прийти, как вдруг получил ваше приглашение.