Спустя короткое время с юга надвинулись десятки красных изеленых бортовых огней, прибыла добрая четверть обитателей поселка –планетологов здесь насчитывалось не более полусотни, но очень многим, неимеющим отношения к планетологии, пришлась по душе идея лететь на поиски болида– это было новое и интересное развлечение. За все существование поселка это былпервый случай падения на Эвридику крупного метеорита. Да и планетологов ордадобровольных помощников могла только обрадовать – Панарин все же лишьприблизительно мог определить место падения болида, предстояли поиски вобширном районе.

«И наконец, – подумал Панарин, – охота за болидомбыла более приятным занятием, нежели бойня этого дня, и предоставлялавозможность поскорее забыть, заслонить эту бойню новыми впечатлениями…»

С мобилем Панарин виртуозно сблизился, повис борт в бортмобиль Кузьменко, тоже с откинутым верхом, и Кузьменко протянул Марине камеру.Марина сдержанно поблагодарила. Панарин заглянул в кабину к соседу – кабинабыла заполнена теми же непонятными приборами, и они работали, горели зеленые иоранжевые лампочки, мерцали цифры сочного цвета молодой травы, пульсировали вокошечках синие кривые, внезапно превращавшиеся в переплетение линий,напоминающие то ли дельту Волги, то ли схему кровеносной системы осьминога.Когда-то в третьем классе Панарин со Снергом забавлялись с осциллографом,измывались над прибором и сожгли-таки его. Синие линии Кузьменко немногимотличались от школьных забав двадцатилетней давности.

– И ты сюда? – спросил Панарин. – Принялтелепатему андромедян?

– Ага, – сказал Кузьменко. – Ее самую. А этовы, значит, были первыми и единственными свидетелями?

– Мы, – сказала Марина сухо. – А вычто-нибудь имеете против?

Почему-то она невзлюбила Кузьменко – не у нее однойПанарин наблюдал глухое недоброжелательство, тщательно скрываемую, а то и явнуюнеприязнь к сотрудникам Института нерешенных проблем, к парапсихологам. Какправило, этим страдали люди, опасавшиеся, что станет понятно – они представляютсобой несколько не то, чем кажутся. Опасения были безосновательными – чтениемыслей было пока столь же достижимо, как и Туманность Андромеды, – но какраз безосновательные опасения и рождают самые стойкие страхи…

– Ничего я не имею против, – сказалКузьменко. – С чего вы взяли, Марочка?

– Марочки когда-то клеили на конверты, – отрезалаМарина.

– Да? А по-моему, прекрасное имя – Мара, Марочка…

Он не отвечал на колкость колкостью – просто шутил, какшутят с капризным ребенком, стоял и с улыбкой смотрел на них, сильный,уверенный в себе. Никак ему не полагалось быть таким – он служил делу, посравнению с которым невзгоды Проекта «Икар» казались каплей в море. Панариндумал сначала, что веселость и уверенность в себе показные, Кузьменко простонедалекий человек, или, наконец, слепо и фанатично верит в счастливый случай,но постепенно подобные гипотезы таяли одна за другой, и оставалось считать, чтоКузьменко, как и Панарин, просто-напросто убежден, что мир должен быть познан ивсе препятствия должны быть преодолены…

Марина протянула руку к пульту, и мобиль резко отплыл всторону.

– Ну почему ты с ним так? – спросилПанарин. – Ведь как кошка с собакой, право…

– Не люблю их, – сказала Марина. – Всегдатакое впечатление, словно зашли в твое отсутствие в твою комнату и роются всокровенных бумагах…

– А что в наше время стоит скрывать? – невинноспросил Панарин. – Открыты наши души…

– Хочешь поссориться?

– Не хочу.

– Шарлатаны, – сказала Марина. –Алхимики-астрологи двадцать второго века. Пользуются, что мы стали добренькие ипозволяем бездельникам валять дурака. Выдумали бог знает что и вытворяют чертзнает что…

– Нелогично, Мариночка. Не вяжется одно с другим.

– Почему?

– Если они шарлатаны, нет смысла бояться, что онипрочитают твои сокровенные бумаги. А если смогут прочитать – какие же онибездельники, алхимики и астрологи? Хотел бы я уметь читать мысли…

– Ну, и что бы ты обо мне узнал? О тех, кто был дотебя? И что бы это тебе дало?

– Я не о тебе. Так, обобщаю.

Стало светло, как в ясный полдень, они зажмурились отнеожиданности, из глаз выступили слезы, и привыкнуть к свету удалось не сразу.Высоко над скалами повисли три «Гелиоса», памятные Панарину по Дальней разведке– мощные светящиеся бомбы, рассчитанные на три часа горения, и на сотнеквадратных километров наступил рукотворный день, разве что свет был белее ирезче солнечного и четче обрисовывал тени, но так было даже лучше – будетболее заметен свежий кратер.

Видимо, перед отлетом кто-то из планетологов успел провестидетальный инструктаж – мобили, повисшие пестрым колышущимся ковром, вдругразбились на стайки и целеустремленно разлетелись в стороны, ныряя в пропасти иущелья, методично осматривая склоны гор. Это был хорошо организованный закороткое время поиск, не уступающий, признал Панарин, иным операциям Дальнейразведки.

Его работа свелась к роли извозчика, выполняющего приказыМарины. Она снимала суетившиеся мобили, горы, заставила подняться чуть ли не ксамым «Гелиосам» и засняла оттуда всю панораму поисков. Наконец решила, чтосделала все.

– Сделай волевое лицо, – сказала она. – И снадеждой ищи глазами кратер. Запечатлею и тебя для истории как участникапоиска.

– Поиск… – сказал Панарин. – Смотри, первыйазарт прошел…

Возбуждение действительно схлынуло – мобили замедлилискорость, не так суетливо рыскали из стороны в сторону. Совсем близко прошла«семерка» – машина Крылова. Их мобиль повис в тени скалы – все-таки ночь надворе, заявила Марина, да и стоит ли так уж суетиться?

– Собственно говоря, из-за чего такой переполох? –сказала она. – Грохнулась еще одна здоровенная глыба…

– Конечно, андромедянский корабль был быпредпочтительнее, – сказал Панарин устало.

– А что? Отличный получился бы фильм. Жаль, что здешниеастроархеологи не оправдали надежд своего племени… Хотелось бы наткнуться начто-нибудь таинственное в пику твоему Снергу. Выдать тебе маленький секретполишинеля Глобовидения?

– Ну, выдай.

– Мы с твоим Снергом в свое время долго сражались забразды правления над «Т – значит тайна». Выиграл он – у него было большефильмов соответствующего профиля, больше стажа, больше опыта, и он меня обошел.А жаль. Вы, мужчины, меньше подходите для того, чтобы разгадывать тайны. У насэто получается лучше, потому что каждая женщина сама – тайна.

– Ого, аксиомы у тебя…

– Да, – сказала Марина. – Я такая. Какговаривали наши предки – крученая девка. Хочешь что-нибудь опровергнуть? Я жечувствую, тебя так и тянет что-нибудь во мне опровергнуть…