Наутро дисциплинированные оперативники были уже на посту наулице Лебедева и терпеливо ждали Марьяниного выхода из дома. Прождав без малогочас, кто-то из них догадался все-таки проверить наличие черного хода, ирезультаты проверки их очень сильно расстроили. Они ринулись к офису Марьянинойфирмы и там с облегчением убедились, что Марьяна давно уже на работе, целая иневредимая. Но, пошевелив мозгами, они поняли, что не все так просто, что нестала бы Марьяна удирать через черный ход только для того, чтобы просто пойтина работу, а стало быть, Марьяна сбежала еще вечером.

Куда женщина уходит ночью тайно? К любовнику, разумеется. НоМарьяна Синицкая не из тех женщин, которые стыдятся своих поступков илиособенно дорожат мнением окружающих, она не стала бы так осторожничать, если быдело шло о простом любовнике; значит, либо это такой человек, которому нельзяпривлекать к себе внимание милиции, либо это вовсе даже не любовник и МарьянаСиницкая ведет какую-то свою тайную игру. Доложились Громовой и получили страшенныйнагоняй.

А владельцы темно-красной «тойоты» никакими мыслями головысвои не отягощали, потому что накануне вечером после дежурства сильно выпили наквартире у знакомой телки, здорово проспали и поехали следить за Марьяной прямона работу.

В понедельник в институте началось светопреставление. Какпотом удалось выяснить, директор сдал в аренду на двести лет половину зданиякакомуто московскому банку, за что его включили в совет директоров. По этомуповоду сам директор ходил по институту, лучась смущенной и счастливой улыбкой,как утратившая невинность гимназистка, останавливал всех, кого знал в лицо,начиная от начальников отделения и выше, и объяснял им, как институт выиграетот сокращения площадей и уменьшения платы за электроэнергию. Пойманные имначальники льстиво поддакивали и отводили глаза, а непойманные, увидев его вкоридоре, прятались в первую попавшуюся дверь.

По этому же поводу институт наполнился высокомернымипузатыми дядьками в одинаковых дорогих черных пальто, которые ходили по коридорамв окружении молодых, но уже начинающих полнеть парней. Пузатые дядьки время отвремени останавливались, принимали позу «Ленин на броневике», начальственнымжестом указывая кратчайший путь в светлое будущее, а молодые люди наперегонкизаписывали их указания в маленькие блокнотики. Чуть позже дядьки разъехались,каждый в своей сверкающей машине. Молодые люди тут же приобрели начальственныйвид, даже заметно потолстели и, рассыпавшись по коридорам, сами заходили вокружении бравых мужичков в аккуратных ватничках, записывавших их указания вмаленькие блокнотики.

Режимники совершенно очумели, выписывая пропуска всем этимдядькам, молодым людям и мужичкам, ни у кого из которых не было даже самойзавалящей второй формы допуска на режимное предприятие.

Оперативность новых арендаторов потрясала: уже на следующееутро в здании появились обыкновенные замурзанные работяги с отбойными молоткамии начали с грохотом и матюгами строить капитализм в одном отдельно взятоминституте. Разумеется, для начала они сломали массу стен и перегородок, послеэтого их оперативность закончилась, и начался обычный постоянно действующийпроизводственный перекур.

Надежда вызвала Валю Голубева в коридор.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Она привела его в одну из разгромленных комнат, заваленнуюстроительным мусором, гнутой арматурой и обломками перегородок. Рабочие,учинившие этот погром, куда-то исчезли, и никто не мешал Надежде в своеудовольствие вынюхивать и разведывать. Она подвела Валю к одной из уцелевшихстен и показала вентиляционный лючок.

– Ну-ка загляни!

Валя припал к лючку одним глазом и присвистнул.

– Ну, и что это, по-твоему?

– Это Богданова кабинет, вон он сам сидит.

– И как, у тебя никаких мыслей на этот счет не возникает?

– Вас понял. Давай сегодня задержимся, много работынакопилось, в рабочее время не укладываемся.

До конца рабочего дня оставалось еще часа три. Надежда ненаходила себе места, раза два заглядывала в комнату, откуда они наблюдали закабинетом Богданова, наконец Валя призвал ее к порядку, сказал, чтобы она несуетилась, тихо сидела на рабочем месте и не привлекала внимания любопытных –вон Полякова уже подозрительно смотрит. Рабочие в той комнате так и непоявились, видно, нашли неподалеку винный магазин и увлеклись им не на шутку.

Полякова принесла очередной слух: якобы желающих сотрудниковинститута будут тестировать и по результатам теста могут взять на работу вбанк.

– Я никогда до такого не унижусь! – с пафосомвосклицала Полякова. – Я инженер.

– Можно подумать, – вставила Надежда вполголоса, как быне к кому не обращаясь, – что лично тебе угрожает такое унижение.

Молодые сотрудницы оживились, чистили перышки и на Поляковувзирали с состраданием. Наконец рабочий день кончился, и все сотрудникиразошлись. Валя с Надеждой перед самым концом рабочего дня изобразилиневероятную увлеченность трудовым процессом, уткнулись в экран осциллографа,обмениваясь глубокомысленными замечаниями по поводу обыкновенной меандровойразвертки. Перехватив подозрительный взгляд Поляковой, Надежда тольковздохнула: «Ох, все-таки настучат они Саше, что у нас с Валькой роман! Ну ктоповерит, что мы на работе просто так остаемся!»

Как только комната и все здание института опустели, Валявытащил из своего стола микрокамеру, инструменты, провод и они отправились насвой наблюдательный пункт. Валя подтащил ящик, чтобы было удобнее работать,взобрался на него, аккуратно отвинтил и снял вентиляционную решетку. Внутривентиляционного канала он установил камеру, закрепил ее под таким углом, чтобыв поле зрения попадала большая часть кабинета, включая рабочий стол Богданова исейф, подвел к камере питание, спрятав провод под старый телефонный кабель, иподключил миниатюрный передатчик. Потом он поставил на место вентиляционнуюрешетку и слез с ящика.

– Пойдем посмотрим, как идет сигнал.

Они вернулись в комнату и включили старый осциллограф, вкоторый Валя накануне, точно так же задержавшись на работе, вмонтировалкомпактный монитор охранной системы. Экран засветился, и они увидели кабинетБогданова как на ладони. Теперь они могли наблюдать за ним даже в рабочеевремя, делая вид, что пялятся в экран осциллографа.

– Валька, ты технический гений! – Надежда посмотрела нанего таким нежным взглядом, что Валя засмущался.

– Да ладно тебе, поздно уже, домой пора.

Ночь с воскресенья на понедельник Марьяна провела внапряженных трудах. Итальянец давал ей инструкции, она запоминала их наизусть.Их личная операция вступала в завершающую фазу. Марьяна должна была улететь вИталию на один день раньше Богданова, встретить его, похитить товар, тот самый,за который они должны были получить огромные деньги, нейтрализовать Богданова ивзять дело об обмене товара на деньги в свои руки. Марьяна запомнила всеинструкции, выучила наизусть номер счета в швейцарском банке, на которыйитальянская сторона должна была перевести деньги, получила от своего Итальянцапаспорт с визой на другую фамилию и билет на самолет до Рима, улетающий вовторник. Он дал ей немного денег на гостиницу и на всякие непредвиденныерасходы. Богданову решили ничего не сообщать о том, что в Италии он встретитсяс Марьяной, пусть это будет ему сюрпризом. Спать улеглись уже под утро.Провожая Марьяну на работу, Итальянец сказал, что увидятся они теперь только вРиме, Марьяна теперь может рассчитывать только на себя, а если что случится, тоего имени она не должна упоминать ни в коем случае, потому что он человекзаметный, и если дело с махинациями раскроется, может подняться шум на всюстрану, а так она скажет, что ее запугала следователь Громова, что она потерялаголову от горя и решила улететь за границу. Преступлений она никаких несовершала, так что ей ничего не будет.