Максар не услышал звука шагов или дыхания, но ощутил присутствие человека позади. Оглянулся — на краю помоста, занимающего дальнюю часть зала, стоял Эйзикил. Он вышел из кладовки, через которую ночью Максар с Сафоном проникли в зал.

— И какого ты мнения о Любере? — спросил темник, слышавший весь разговор.

— Он не воин, — сказал Максар. — Как и Коста.

— О, конечно нет. Но, в отличие от своего брата, так внезапно покинувшего нас, Любера бер’Мах — один из самых умных людей, которых я знаю.

Спустившись с помоста, старик приблизился к окну. Внизу появился Любера, в сопровождении четырех охранников он шагал, задумчиво понурившись и сложив руки на животике. Окружившие Око бойцы расступились, и Любера, все так же глядя под ноги, вошел в зеленую воронку. Светящийся туман плеснулся, фигура на мгновение окуталась ореолом молний, сверкнула, оставив на сетчатке глаза мерцающий человеческий силуэт, и пропала.

Донесся голос капитана, отдающего приказы бойцам. Те встали строем и поспешили за берсером, один за другим исчезая в Оке.

Эйзикил неодобрительно покачал головой. Любера должен был выполнить ритуал, вознести короткую молитву, как и все те, кому предстояло перенестись в иной мир силою Мирового Змея. Вера все меньше значила для варханов…

Когда ни одного Маха не осталось внизу, Око запульсировало светом. Некоторые из сновавших вокруг людей остановились, упали на колени или просто потупились, прижав правую руку к груди; другие продолжали заниматься своими делами. Неяркая вспышка — и оно закрылось. Волна воздуха прокатилась над фундаментом.

Максар вернулся к столу, а оставшийся у окна Эйзикил сказал:

— Через Териану и Сайдон он бросится прямиком в Ставку, где Махи немедленно начнут жесткую кампанию против всех Гронов, но главное, лично против Максара бер’Грона. Хозяин земного Центавроса — один из первых кандидатов на главенство в Ставке после смерти Хана. Они постараются скинуть тебя.

— Я удержусь, — сказал Максар.

— Уверен в твоей решимости. И чтобы слова не разошлись с делом, главное сейчас подавить любое местное сопротивление. Ничто не должно помешать открытию большого Ока. Если все пройдет как надо — в глазах Орды ты будешь тем, кто создал Кольцо. Великим воином, великим стратегом, тогда Махам нечего будет противопоставить тебе. Скажи, что с нашими разведчиками, отправленными наблюдать за еретиками? Я имею в виду местных воинов и проникший в этот мир терианский отряд — они ведь, судя по всему, объединились?

Максар скользнул пальцами по повязке, скрывающей правую половину лица. Это стало входить в привычку, которая не нравилась ему, от которой необходимо избавиться. Сегодня глаз почти не ныл, за что следовало благодарить темника, и хотя иногда в глазнице вспыхивала приглушенная боль, она быстро исчезала.

— Как я узнал, разведчики должны были докладывать непосредственно коменданту, — сказал он.

— Теперь комендант ты, и они станут докладывать тебе. От них уже приходили новости? Кто-то здесь ответственен за связь с ними?

— Никто, это автономная группа. Обычные передатчики не действуют, мобильной световышки у разведчиков нет. Пока что никакие сведения ко мне не поступали. Кто-то из них должен лично явиться сюда и объявить о местонахождении объединенного отряда еретиков. Но разведчики могут отправить гонца только после того, как еретики остановятся где-нибудь на длительное время.

— И наши люди не станут нападать?

— Нет, их слишком мало, чтобы уничтожить еретиков. Они лишь наблюдатели.

В руке темника появились четки, закачались, помигивая отраженным вечерним светом, проникающим в окно. На пальце левой руки блеснул перстень с изображением шестерни и человеческой фигуры в ней.

— Подобная слежка не имеет смысла без регулярных докладов, а разведчики отбыли уже давно. Если до ночи их гонец не появится, надо действовать. Найти лагерь еретиков, окружить, залить газом или сжечь… ты лучше меня знаешь, что делать, мастер-комендант. Известно что-нибудь о других крупных отрядах сопротивления в этом районе?

Максар поднял стоящий на столе светильник, встряхнул — стеклянный шар на подставке озарился синим.

— Нет, хотя мы постоянно проводим рейды и облавы. Весь этот район практически полностью подчинен нам. Южнее есть несколько отрядов, но они не опасны. И все же я бы организовал воздушное патрулирование.

Четки закачались в руке.

— Да, ведь я хотел порадовать тебя, мастер-комендант: твое пожелание выполнено, мы сумели доставить три гранча. Наше Око раскрылось недалеко отсюда, на краю полей, там найдется место для взлета и посадки. И мы привезли не только гранчи, я приказал доставить кое-что еще. Эти… приборы уже здесь, я покажу их тебе, но сначала давай поглядим на Святую Машину.

— У нас только два защитных шлема, — возразил Максар. — По-моему, оба сейчас используют аборигены, построившие генератор.

— Я приказал доставить с Ангулема еще пару. Они в коридоре, идем.

Слегка удивленный мастер-комендант вслед за темником покинул зал. В коридоре стояли двое — мужчина постарше и смуглый юнец. Оба в свободных темных одеждах, с боевым двузубцем, нарисованным на левом виске, — знаком клериков, воинов Гильдии.

На столе между ними лежали два серебристых шлема с овалами непроницаемо-черных забрал. Такие шлемы умели делать Проклятые, и ни пеоны, ни темники не смогли пока что повторить эту технологию. Излучение генератора могло сжечь мозг, для защиты и предназначались устройства, которых с прежних времен сохранилось всего одиннадцать. Пять хранились на Ангулеме, два на Сайдоне, по два — на Териане и на Земле. А теперь их здесь четыре! Защитные шлемы были очень ценными приборами, и то, что Эйзикил смог доставить сюда еще пару, многое говорило о его возможностях, о власти, которой он обладал.

Проходя мимо, старик показал на шлемы, и два клерика, бережно взяв их, пошли за ним и Максаром к лестнице.

Лаборатория, где создали генератор, была круглая, с помостом у стены и пологой воронкой в центре. Там и находилось устройство. Воздух вокруг плавился, тёк, словно горячая густая жидкость, переливался призрачным сиянием, от которого начинали болеть глаза.

Рядом на деревянной тележке стояла просторная каменная бадья, в ней булькал питательный раствор, из которого рос Сиб. Больше всего он напоминал цветок: узкая ножка, расширяющаяся сверху, с изогнутыми лепестками, в которых покоилась сфера, сотканная из тысяч посверкивающих зеленых молний. Вместе с остальными частями Святой Машины она постепенно росла, превращаясь в энергетическое ядро, которому вскоре предстояло стать источником огромного Ока.

Двое землян в ангулемских шлемах и защитных костюмах земного производства, в резиновых перчатках и сапогах на толстой подошве стояли перед генератором спиной к двери, через которую в лабораторию заглянули Максар с Эйзикилем.

Поврежденный глаз коменданта пульсировал болью, в голове словно разгорался костер, и клубы густого темного дыма наполняли череп. Так действовало излучение генератора. Максар надел протянутый молодым клериком шлем, дернул защелкой у его основания. Над забралом на краю зрения зажегся красный огонек, сменился желтым, потом зеленым, синим — и погас. Наступила глухая, давящая тишина. Он повернулся к Эйзикилю, который поднял руку и коснулся чего-то на затылке своего шлема. Тихий щелчок — и тишину сменили два голоса, говорящие на незнакомом языке.