Но мы все заражены предвзятостью подтверждения. Мы все страдаем ею. Покажите двум фанатам футбольных команд-соперников один и тот же прием, и одному он покажется подлым, а другому интересным – в зависимости от результата. Ведь, учитывая нашу общую этническую родословную, нашу по-прежнему тесную связь с первобытными выжженными бесплодными землями древней Восточной Африки, предвзятость подтверждения особенно резко проявляет себя в ситуациях, когда принадлежность к группе ярко выражена.

Возьмем, к примеру, недавний громкий арест профессора из Гарварда, Генри Луиса Гейтса, в его доме в Бостоне после возвращения из поездки в Китай.

Что нам известно?

Предыстория такова. Гейтс, вернувшись домой, обнаружил, что дверной замок заклинило. Он и подвозивший его таксист попытались взломать замок. Потом Гейтс говорил, что вошел в дом все-таки через заднюю дверь и как раз звонил в управляющую компанию, когда прибыла полиция.

Полицейские утверждают, что Гейтс пришел в ярость, после того как сержaнт Джеймс Кроули – белый – попросил его предъявить удостоверение личности.

Гейтс, по их словам, обвинил Кроули в расизме, продолжал бушевать и был арестован.

Сам же Гейтс утверждает, что выполнил просьбу Кроули и показал удостоверение. Он заявил, что Кроули арестовал его, когда он последовал за полицейским на крыльцо, неоднократно требуя у сержaнта представиться и предъявить значок, поскольку был возмущен тем, как с ним обращались. Кроули до сих пор отказывается извиниться, утверждая, что действовал по инструкции.

Учитывая несоответствие между этими двумя рассказами, несложно сделать вывод, что одна из сторон явно лукавит. Но какая именно? Возможно, сторона, которую вы критикуете, не станет заморачиваться с опросом свидетелей и куда усерднее примется за… ладно, назовем ее стороной, которую вы поддерживаете. Если, например, вы сторонник институционального расизма, или в прошлом ваши права домовладельца нарушались, или с вами плохо обращались полицейские, то вы, скорее всего, на стороне Гейтса. Если же вы – несгибаемый республиканец и считаете Обаму чуть ли не мусульманским фанатиком, либеральничающим с террористами, – оп-па, смотрите-ка, а вот и доказательство: он защищает своего темнокожего друга… тогда, что наиболее вероятно, вы придете к выводу, что Гейтс сам «полез на рожон» и спровоцировал полицейского.

Предвзятость подтверждения дремлет до поры во всех нас. Большинство никогда не вступит в секту, но все мы подвержены скрытому притяжению нами же взлелеянных представлений. В Джонстауне ежедневные рацеи преподобного Джима Джонса уверяли его последователей, что они на правильном пути и в конечном счете смерть принесет мир и справедливость. Звучит знакомо? Так и должно быть. Включите телевизор и послушайте, какие вести приходят из Афганистана.

Психологи Скотт Уилтермут и Чип Хит из Стэнфордского университета после недавно проведенного ими исследования предположили, что у сект и армии куда больше общего, чем вы можете представить. Солдат обучают идти в ногу. В религиозных службах обязательно присутствует обрядовое пение и чтение нараспев.

Но зачем?

Уилтермут и Хит обнаружили, что группы, члены которых выполняют какие-то действия синхронно, более сплоченны, то есть более расположены сотрудничать друг с другом, чем группы, члены которых этого не делают. Даже если к сотрудничеству есть основательные финансовые причины, например, когда экспериментатору выделяют деньги. Может, синхронность и ритуалы потому и развились, чтобы одни группы процветали и другие погибали? Это предположение вполне имеет место быть.

Социальный психолог Майлс Хьюстон попросил студентов двух различных вер, мусульманина и индуса, представить, как поступит их единоверец – поможет им в трудную минуту или откажет. Затем попросил их сделать то же самое в отношении иноверцев. А потом студентов попросили предположить, что могло подвигнуть их мусульманских или индусских «коллег» на такое поведение.

Бросились ли они, когда представилась возможность, со всех ног на помощь единоверцам, наплевав на иноверцев? Или же вера не повлияла на их готовность помочь?

И мусульмане, и индусы сослались на внутренние, личные факторы как на причины для внутригруппового альтруизма; и на внешние, ситуационные факторы – для внегруппового. Другими словами, «свои» для «своих» действовали по собственной воле и собственному добросердечию и, более того, поступили бы точно так же, если бы ситуация повторилась.

По отношению же к «чужим» ситуация воспринималась «своими» как мало альтернативная. И в случае повторения маловероятно, чтобы они повели себя так же.

Напротив, когда речь зашла о «своих», которые помогать не стали, и мусульманину, и индусу было явно неловко это слышать. Точно так же, как и в «неожиданном» случае помощи со стороны «чужих», безразличие остальных они отнесли на счет ситуации. Мол, руки были связаны. Якобы это был единичный случай. А что насчет отказа в помощи со стороны «чужих»? Ну тут уж совсем просто, не так ли? Это же «они», совсем не такие, как «мы». Невнимательные. Беспринципные. Эгоистичные. Испорченные.

И влияет на наше мировоззрение вовсе не то, какими мы считаем других. Не менее важно, как мы сами воспринимаем себя. В 2006 г. на Чемпионате мира по футболу немецкая полиция чествовала английских фанатов – уж чем-чем, а сдержанностью точно не отличающихся – как «лучших фанатов в мире». Турнир прошел без происшествий.

Нет, конечно, комплимент был искренним. Без шуток. Пожалуй, немцы просто выполнили домашнее задание.

Исследования показали, что формирование у людей ложного представления о самих себе (возникшего из-за мнений окружающих) способно побудить их подтверждать это и на деле. Вести себя в соответствии с этими представлениями. Становиться таким, каким себя считаешь. Или, точнее, таким, каким, по-твоему, тебя считают другие. То есть, в теории, каким угодно.

В августе 2006 г. пожилая жительница района Штрассхоф на северо-востоке Вены подняла телефонную трубку и набрала 911. Запыхавшаяся и растрепанная девушка постучала ей в окно кухни, прося вызвать полицию. Через несколько минут снаружи затормозила полицейская машина. Что произошло? Поссорилась с другом, с перепугу убежала с ночной вечеринки – объяснить просьбу можно было любыми обычными причинами. Но не в этом случае. Женщина оказалась Наташей Кампуш. И ее история, как выяснилось, была совсем не обычной.

Восемь лет назад, в возрасте всего десяти лет, Наташа Кампуш бесследно исчезла по дороге в школу. В то время ее исчезновение обсуждалось всеми австрийскими СМИ – это было главной новостью в течение нескольких недель, – и девочку искали по всей стране. Работали собаки, водолазы, специализированные поисковые команды и гражданские добровольцы. Искали даже в Венгрии, где Кампуш незадолго до похищения отдыхала. Но все было безрезультатно. До сего дня.

Фактически все это время Наташа Кампуш была буквально у них под носом. В тесном подвале, который словно сошел со страниц романа Стивена Кинга, она провела большую часть этих лет, заключенная в темницу, чьи стены, как она верила, были напичканы взрывчаткой. Одна.