— Я знаю, что такое акт об огораживании, — с раздражением бросил Рис. — И я нисколько не сомневаюсь, что твой любовник — достойный человек.

— Вот видишь! Для всех заинтересованных сторон будет лучше, если мы предъявим доказательство моей измены.

— Но я не вижу ни малейшей причины пускаться на огромные расходы лишь для того, чтобы развестись, — возразил Рис. Несмотря на добрые намерения, он начинал злиться. Все дело было в роли мученицы, которую Хелен всегда отменно исполняла. Она упорно пыталась доказать, что это он испортил ей жизнь, в то время как все обстояло как раз наоборот: это она испортила его жизнь!

Хелен сжала губы.

— Я не хочу больше оставаться твоей женой, Рис.

— Охотно верю. Но мы не можем всегда иметь то, что хотим. К тому же ты, похоже, славно устроилась: у тебя есть достойный политик, чтобы целоваться и шалить на стороне, титул графини и щедрое содержание, которое я тебе плачу.

— Мне плевать на содержание! — От глаз Хелен повеяло холодом.

— Браво, браво! — Рис снова начал терять самообладание. Проклятие, она, как никто, умела всаживать занозы ему под кожу. — Но если бы тебе было до него хоть чуть-чуть больше дела, ты бы купила себе какую-нибудь одежку, способную привлечь внимание мужчины. Интересно, как Фэрфакс-Лейси добирается до твоего тела сквозь эти тряпки, которые ты на себя напялила?

Хелен подняла подбородок и расправила плечи, словно на ней была мантия королевы.

— — Содержание и титул — ничто. Я хочу ребенка, — безапелляционно заявила она. К ужасу Риса, ее голос дрожал. Ни Хелен, ни он никогда прежде не показывали друг другу свои слабости. Невозможно было даже представить, чтобы он ее утешал.

— Ребенка? Кажется, ты мне уже об этом говорила. — Он давал ей время взять себя в руки.

Хелен сделала глубокий вдох и нахмурила брови. Она должна убедить Риса, она непременно должна его убедить. Не важно, что она не собирается замуж за Стивена; на развод уйдут годы, а за это время она кого-нибудь да найдет, чтобы снова выйти замуж.

— Ты видел малыша Эсме? — внезапно спросила она.

— Конечно, нет. С какой стати мне вламываться в детскую и таращиться на новорожденного?

— Уильям — самый чудный малыш на свете, — произнесла Хелен, тщетно пытаясь перебороть тоску, овладевшую ею при одном взгляде на ребенка. — У него красивые голубые глаза, чистые, ясные, и он смотрит на Эсме так ласково… Мне кажется, он уже знает, кто она для него.

По правде сказать, Рис не выносил детей; в его представлении они постоянно скулили, рыгали, и у них текла слюна. Еще они испускали всякого рода отвратительные запахи, нисколько не заботясь о присутствующих. К тому же в голосе Хелен прозвучали нотки такого раболепного обожания, что он чуть не заскрежетал зубами.

— Ребенок в твоем положении крайне нежелателен, — сказал Рис равнодушно. — Тебе лучше держаться от детской подальше, если один визит туда вызывает у тебя столько эмоций.

Хелен мечтательно улыбалась, но его слова заставили ее улыбку испариться.

— Почему? — удивилась она. — И что ты подразумеваешь под «моей ситуацией»?

Рис с радостью отметил, что ее голос больше не дрожит.

— Тебе лучше признать правду, — убежденно произнес он. — Во всяком случае, я ее уже признал и не тешу себя надеждой завести наследника. Думаю, что всем будет гораздо лучше, если мы смиримся со своим положением.

— То есть?

— Мы женаты, хотя наш брак и не слишком прочен, но пока предполагаемый новый муж не появился на горизонте. Фэрфакс-Лейси вряд ли придет на развод, чтобы поддержать тебя; следовательно, он и не женится на тебе потом.

— А я говорю, женится! —^ Хелен перешла на крик, но в такой ситуации Рис предпочитал крик слезам.

— Сомневаюсь, дорогая. Честно говоря, я заметил, что он пялит глаза на эту развязную маленькую подругу леди Уидерс; так что даже если Фэрфакс-Лейси получит парламентский акт, позволяющий ему жениться на тебе, — а он, как я полагаю, учитывая его положение, имеет больше шансов на это, чем любой другой мужчина, — то в конце концов станет таким же изменником, как и я. — Рису самому понравилось то, как он обрисовал их ситуацию. — Если ты найдешь более смелого супруга, я буду рад повторно вернуться к вопросу о разводе, — — любезно добавил он.

— Проклятие! — Хелен молнией вскочила с кресла — так взлетали китайские фейерверки, которые он видел в Лондоне. — Чертовски великодушно с твоей стороны! По моему глубокому убеждению, ты самый упрямый и мерзкий человек во всей Англии!

— То есть абсолютно благоразумный, — спокойно парировал Рис, не двигаясь с места.

— Благоразумный?

— Ты почувствуешь себя гораздо лучше, если примешь ситуацию такой, какая она есть, — прибавил он.

— Ах ты, ублюдок!

Ого, это что-то новенькое!

— А тебе не кажется, что и я хотел бы чего-то большего? — Рис сорвался с кресла и схватил ее за плечи. — Ты никогда не думала, что я тоже хочу нормальную семью, жену, которую мог бы любить, с которой мог бы говорить о чем угодно и смеяться, когда нам вместе становится весело?

Хелен отпрянула от него, ее глаза засверкали.

— Разве я виновата в этом? Это ты украл меня и увез из родительского дома, едва я покинула школьную скамью!

— Тогда я едва достиг совершеннолетия. — Рис вздохнул. — Мы оба были дураками, Хелен, как ты не понимаешь? Видит Бог, я бы многое отдал за то, чтобы вернуть назад тот момент, когда попросил тебя бежать со мной. Я хотел и хочу от жизни больше, чем имею! Я вижу Дарби и Генриетту вместе и сожалею, что… — Он отвернулся и сел в кресло с чувством полного изнеможения. Продолжать разговор на эту тему не имело смысла.

На мгновение в комнате повисла тишина, потом раздался тихий шорох, и Хелен уселась напротив мужа.

— Значит, — произнесла она наконец, — ты видишься со своим другом Дарби и его молодой женой и мечтаешь о более подходящей супруге, так? О такой же очаровательной и красивой, как Генриетта, полагаю. В это же время я смотрю на ребенка Эсме и испытываю зависть.

— Я только хочу сказать, — Рис чувствовал себя как никогда усталым, — что в какой-то момент жизни человек должен просто принять случившееся как данность. Я сделал ошибку и, видит Бог, хорошо заплатил за нее.

— Ты заплатил? — Хелен не верила своим ушам. Ее маленькие ручки, сложенные на коленях, сжались в кулачки. — Это надо мной смеются, мне рассказывают истории о твоей… твоей оперной певичке. Это я хочу ребенка, но никогда не смогу им обзавестись. Я даже не могу привлечь мужчину, согласного пойти на скандал, связанный с женитьбой на мне! Твоя жизнь идеальна! У тебя есть твоя музыка и твоя оперная дива. Разумеется, я ни на секунду не поверила, что тебе действительно нужна Генриетта, которой медведь на ухо наступил.

— Мне не нужна Генриетта; просто я хочу все то, что имеет Дарби. — Рис откинул голову на резную дубовую спинку кресла. — Может, я и дурак, но мне хочется, чтобы женщина стала моим другом.