— Уж поверь, предложил. Однако, так мы не даём даже шанса на спасение бедолаг. А так, у них будет возможность реабилитироваться и отбросить к себе подозрения.

— Но господин майор, будьте реалистичны, — продолжал настаивать на своем Гил — вероятность их выживания мала. Я почти уверен, что они все погибнут там, так ещё могут напортачить. Они и так значутся мертвыми душами, нужно ли нам оживлять их?

— Гилберт, тебе ли не знать о ценности жизни? Вероятность их побега и того, что они дошли до нас была ещё меньше, однако? Я как-то слыша одну теорию, о том, что у всех существует фактор природной выживаемости. Гласит она о том, что у каждого от рождения существует случайный процент выживаемости в экстремальной ситуации, как правило он мал, но у всего есть исключения. Этот шанс не зависит не от чего, он врождённый. К примеру 12 к 550. — на последнем предложении он сделал ударение. — Бред конечно, но возможно существования этой неизвестной рулетки, на которой крутиться шанс каждого за милю секунды, за которые происходит катастрофа, правда? Возможно так случаются чудесные случая выживаемости, которые списывают на ангелов хранителей или удачу? Хотя может это одно и тоже, воспринимать это можно как хочешь. И может эти коты просто имеют высокий фактор выживаемости? — майор покашлял, его шерсть заменяющая усы над губой сложилась крышей домика.

— Вы говорите, что они просто удачливые? — сократил Гилберт.

— Возможно, — согласился Валера Александрович. — какая разница кого ты будешь брать в группу Гилберт, если ты думаешь, что там почти все умрут? Дай им шанс или ты, как и господин полковник, тоже веришь в теории о промывке разума?

— Нет, не верю. — отрезал Гилберт. Он вообще в много чего верил, но такие странные гипотезы казались ему абсурдными на стадии рождения.

— Ну вот и славно. Думаю проблем с ними не будет. А теперь не желаешь ли присоединиться к просмотру их допроса? Думаю тебе будет интересно. — Майор сложил руки за спину, его округлый живот гордо выпятился вперёд, напоминая огромный шар под одеждой.

Гилберт согласился и они пошли дальше по коридору, пока не повернули направо в небольшую комнату, где стояла пару охранников и секретарь с диктофон.

В камерах под землёй появился охранник в черной форме, что позвал Славу и Гаврилу на допрос, по этому Юля и Лев сидели в камере вдвоем. Лев молчал, лёжа на боку своей койки, желание поговорить у него бывало редко, тем более после такой ночи. Ему как никогда было страшно, его мысли видит кто то и управляет ими.

— Артур, — позвала она его. Лев что то промямлил себе под нос, вроде бы " чего ей надо", но все же повернулся. — эм, слушай, не хочешь поговорить о случившемся?

— Ты про Льюиса? Я уже забыл. — на самом деле нет, даже после смерти он желал ему ещё помучатся где то.

— Нет, не про него. — зря он напомнил о нём, рана лишь недавно начала покрываться коркой.

— А о чём же. — спросил он строя дурачка.

— Ну знаешь… Ты…?

— Да со мной все в порядке, — прервал он её.

— Я не про это. — она схмурилась. Мало кто любит когда их покрывают. — Я спросила у Славы, у Гаврилы и ещё у кое кого…

— Саши, Гриши, Тагира? — от последнего варианта им кажется стала обоим смешно, ведь его невыносили почти все. Лев даже улыбнулся.

— И я не узнала о твоей жизни до этой тёмной полосы. Я называю ее так, это очень тяжёлый месяц, столько умерших.

" Было бы мне дело до них…"

Лев, я тут.

— Да, ужасный месяц, худший в моей жизни — соврал он. Были и будут месяцы и куда хуже и он это знал.

— И в твоей? Я думала у тебя если честно были времена и хуже. — нескромно сказала она.

— Эм… — Лев сел, положил лапы на кровать. Сейчас его взгляд напоминал немного растерянного ребёнка, что ждёт в супермаркете маму.

— Нет, ну сам посуди, столько умерших на наших глазах. Ужас неправда? — решила вернуться назад к теме она.

— Да. — она покивала головой, но по глазам Лев понял, что она ждёт от него других слов.

— Ну может мне немного рассказать о себе прошлой? Я помню как-то, когда мама водила меня на тренировку, а она очень часто водила меня на занятие по гимнастике или акробатике, думала пригодится мне. Нет, я думала не нужно это все, но сейчас смотрю на это все другими глазами. Растяжка все таки в наших условиях может мне сильно пригодится, я убедилась на счёт этого ещё тогда, той ночью с машинами. Когда я услышала тот взрыв и поняла что это… Святой Саид какой был у меня ужас. Если бы не ты с Сашей тогда, то я бы одна не справилась, наверное. Саша вообще надёжный парень… Очень я бы сказала, я с ним много говорила об этом всём. Напоминает мне… — она хотела сказать "брата", но потом прервалась и поняла, что не сможет. Лев внимательно (как только ей казалось) ее слушал, хлопая глазами, дожидаясь конца. Ему уже самому было интересно, вспомнит ли она с чего начинала. — Так, я что-то от темы ушла.

— Да.

— Артур, ты жил на у́лице? — серьёзно спросила она.

— Недолго. — Лев сам так и не понял, спустя много лет, зачем сказал ей правду, на улице он правда был не долго и уж тем более не мог себя называть уличным, но было время.

Для людей такое недолго могло быть максимум всего пару недель, но чем дольше ты живёшь, тем более это недолго становится масштабным и индивидуальным понятием. Сквозь призму сотен лет, всего пару годков могут показать недолгим периодом, а для нас, слабых, эти года могут быть худшим периодом жизни, который не повернётся язык назвать недолгим или коротким.

Она смотрела на его пустые и холодные глаза, пытаясь понять врёт он, или все так признался честно ей и сколько длилось тогда это недолго. Глаза ничего не дали ей понять, они скорее даже отпугнули, там что-то было, не самое приятное. Мать всегда говорила судить по глазам, и хоть Юля ее не любила, она все же решила прислушаться к совету. Он видела их, как будто бы через запотевшее стекло, деталей не видно, но очертания видны. И даже они уже были странные.

— Ещё что-то? — сказал Лев выведя её из транса. Он уже не сидел на краю кровати, а прислонился к холодной стенке, вытянув ноги